Василий Арсеньев - Путь истины. Дмитрий Донской

– Встань, князь, – благосклонно промолвил хан Узбек, – ведомо нам о мятеже сем. Докажи нам свою верность. Мы дадим тебе пять туменов. Привези нам голову князя Александра!

– Слушаюсь, великий хан, – проговорил русский князь со смиренным видом.

И тогда Иван Данилович повёл на Тверь карательную татарскую рать. С наступлением темноты остановились на ночлег, поставили вежи и развели костры. Крещёный татарин темник Федорчук зашёл в шатёр русского князя и с вызовом спросил у него:

– Скажи, мне, князь, как христианин христианину – каково быть предателем родной земли?

Иван Данилович подумал, что татарин испытывает его, и мрачно отвечал:

– Тверь – не моя земля!

– Но там живут православные христиане, – возразил Федорчук. – А ныне ты идёшь на своих братьев с огнём и мечом…

– Я служу великому хану верой и правдой, – отозвался Иван Данилович. – Великий хан волен казнить и миловать. Я исполняю его приказ аки карающая десница!

Татарин криво усмехнулся:

– Помню я, как десять лет назад брат твой старший Юрий Данилович по своей воле расправился с тверским князем Михаилом, – я воочию видел его обнажённое изуродованное тело возле кибитки лежащее. Любите вы, русы, убивать друг друга. Око за око! Но кровь порождает кровь. Старший брат твой мёртв, казнён и его убийца, а ты до сих пор не можешь простить тверичей…

Федорчук ушёл, а Иван Данилович предался размышлениям: «Слаба Русь, не окрепла, не набрала ещё силы. Но настанет время, и покоритесь вы нам, поганые!». Он вспоминал слова митрополита Петра: «Ты прославишься паче иных князей, и сыновья и внуки твои, а град твой Москва превзойдёт славою все города русские, и повержены будут враги его. Но, увы, князья земли русской погрязли в междоусобицах, а враги наши радуются. Доколе не соединимся вкупе, не одолеем татар. Сорок лет тишины, княже, и мы накопим силы, дабы в едином порыве сбросить с себя владычество иноземное».

– Сорок лет тишины, – прошептал Иван Данилович, – сорок лет тишины надобно добыть любой ценой!

Вскоре татарские, московские и суздальские полчища хлынули в пределы тверские. Запылали сёла и города земли русской…

Тысячи связанных общею вервью пленников, полунагих и грязных, испачканных в пыли, пропахших дымом пожарищ и кровью своих сродников, бежали по степным просторам, а татарские всадники беспощадно гнали их плетями в рабство, которое начиналось на невольничьих рынках Кафы 31 31 Кафа (Феодосия) – город в Крыму (прим. авт.). ,где пленников продавали фрязям, генуэзским купцам. Славянские молодцы были обречены на тяжкий изнурительный труд гребцов на галерах; прекрасных голубоглазых славянских девушек погружали на корабли и везли в Италию, где их перепродавали, и они становились служанками при дворах грязной европейской знати: герцогов, графов и баронов, не ведающих, что такое баня и чистота 32 32 Татарские набеги случались так часто, и русских невольников было столь много, что в Европе «славянин» стал синонимом раба. Вспомним английское слово slave – раб (прим. авт.). .

Такова была цена мира! Но не думал великий князь Иван Данилович Калита о страданиях чёрных людей 33 33 Чёрные люди – те, которые платили дань и отбывали повинности (прим. авт.). . К тому же, Тверь не была его вотчиной. Увы, обывательское мировоззрение времён междоусобиц всё ещё владело умами князей русских…

1328 год от Рождества Христова.

С тех пор как Иван Данилович стал тестем юного ростовского князя, много перемен претерпела жизнь боярина Кирилла и его семьи.

Однажды из Москвы в Ростов явился княжий наместник воевода Василий по прозвищу Кочева, который стал железной рукой наводить свои порядки в городе. Прежнего посадника, престарелого боярина Аверкия, Мина, дружинник Кочевы, задушил и повесил за ноги на собственных воротах. Вскоре дошла очередь и до бояр ростовских, склонных к своеволию, – Мина пришёл в хоромы боярина Кирилла и, сотворив крестное знамение на божницу, промолвил:

– Здрав будь, боярин!

Кирилл поднялся навстречу незваному гостю и отвесил ему поклон:

– Здравствуй, Мина. С чем пожаловал?

– Хочу я с тобой рядиться 34 34 От слова «ряд» – договор (прим. авт.). , боярин, – зловеще усмехнулся Мина.

– О чём же? – осведомился боярин Кирилл.

– Старый князь Василий щедро жаловал тебя землями. Ты их уступишь мне…

Боярин Кирилл густо побагровел от гнева:

– И не подумаю. Сие земли моих сыновей!

– Ты не уразумел меня, – мрачно отозвался Мина. – Ты мне их отдашь даром, коли не хочешь, дабы тебя постигла судьба Аверкия! На днях я ворочусь со свидетелями и священником, – будь готов, боярин.

После ухода Мины боярин Кирилл долго не мог опомниться, опустился на лавку и дал волю слезам.

– Где ж справедливость?! – воскликнул он. – Грабят безбожные татары, грабят и православные христиане! Будет ли сему предел?

Спустя месяц, подписав дарственную грамоту, боярин Кирилл воротился в родовое селение, что лежало в четырёх верстах от Ростова, и с горечью рассказал жене о беде:

– Житья нет в сей земле, Маша. Слаб князь наш, – от того и все беды! Днесь в Москву пойду на службу проситься. Ростовская земля меня вскормила, вспоила, да, видать, на старости лет приходится оставлять её…

В Москве боярин Кирилл подал челобитную князю Ивану Даниловичу и остановился на постоялом дворе. Прошла седмица. И тогда дьяк объявил княжью милость: «Коли твоё желание обосноваться в нашем княжестве твёрдо, будет тебе даровано имение в селе Радонеж, что недалече от стольного града Москвы, но с условием, что сын твой старший станет служить нам».

Боярин Кирилл воротился домой и порадовал жену доброю вестью. Позвали сыновей. Старший Стефан и младший Пётр вскоре пришли, а среднего Варфоломея долго не могли сыскать…

Однажды посылал отец Варфоломея за пропавшими жеребцами в поле, но отрок вернулся оттуда со старцем-иноком. Благочестивые странноприимные родители пригласили черноризца разделить с ними трапезу.

– Прежде надобно вкусить духовной пищи, – промолвил старец и велел Варфоломею проводить его в моленную.

– Читай, отроче, псалмы Давидовы, – старец подал Варфоломею псалтирь, но отрок испугался, не разумея грамоты книжной. Младший брат его умел читать, он же, как ни старался, не мог постичь сей премудрости.

– Верь всей душой твоей и всем сердцем твоим да не будет в тебе сомнения в воле Божией! – промолвил старец. Эти слова вдохновили Варфоломея, – он взял в руки книгу, осенил себя крестным знамением и… стал читать громко и внятно. То, что прежде казалось ему тяжким и непонятным, вмиг озарилось ярким и добрым светом.

Боярин Кирилл порадовался за сына своего и вознёс Богу благодарственную молитву. А боярыня Мария после трапезы обратилась к старцу: