Владимир Шигин - Адриатика (Собрание сочинений)

Затем снова начался бред. Нельсон все время повторял:

– Пить, пить, пить! Обмахивайте, обмахивайте! Трите мне грудь, трите!

Спустя четверть часа он перестал говорить. Некоторое время Нельсон лишь молча открывал и закрывал глаза. Врач посмотрел пульс, его не было. Спустя пять минут Нельсон умер.

Командующий английским флотом скончался как раз в то время, когда Трафальгарское сражение уже подходило к своему концу. Узнав о смерти Нельсона, вице-адмирал Коллингвуд, не стесняясь, разрыдался прямо на палубе. А один из мичманов "Виктори", спустившись в каюту вице-адмирала, записал карандашом в лежащем на столе эскадренном журнале: "Редкий огонь продолжался до 16.30; когда достопочтенному виконту Нельсону, рыцарю ордена Бани и главнокомандующему, доложили о победе, он умер от ранений". В семнадцать часов тридцать минут сражение было полностью закончено. Союзники потеряли восемнадцать кораблей, один из которых был потоплен, а остальные пленены. Вырваться из пекла Трафальгара удалось лишь французскому авангарду. Потери французов и испанцев в людях составили до семи тысяч человек. Англичане сохранили все свои корабли, хотя те и были разбиты в конец. Потери же в людях у них составили более двух тысяч. Самого Нельсона засунули в бочку, чтобы потом переложить в гроб, изготовленный из мачты французского корабля "Ориента", уничтоженного вице-адмиралом при Абукире. Чтобы тело осталось в целости и сохранности, бочку залили казенным корабельным ромом. Несмотря на блестящую победу, над кораблями победителей трепетали приспущенные флаги.

25 октября Портсмут узнал о происшедшем сражении. Известие о Трафальгаре было опечалено известием о смерти Нельсона.

Посетив командира порта адмирала Монтегю, Сенявин узнал от него последние известия о столкновении английского и французского флотов. Именно тогда он впервые услышал слово: Трафальгар. Монтегю в общих чертах обрисовал происшедшее:

– Франко-испанский флот истреблен полностью. Трофеев – без счета. Но и наша потеря велика – пал лорд Нельсон.

– Что ж, – перекрестился Сенявин. – Это потеря государственная. Наши моряки глубоко скорбят о смерти лорда Нельсона вместе с вами. Сегодня же корабли моей эскадры приспустят в знак траура кормовые флаги. Примите мои искренние соболезнования!

– Я благодарен вам, адмирал! – пожал руку Сенявина Монтегю. – Отныне вы всегда найдете в моем лице искреннего друга. Политики политиками, но мы моряки – особая каста чести и долга!

Увы, время и обстоятельства порой очень сильно меняют людей, даже говорящих столь возвышенные фразы. Придет срок и Сенявин сумеет в этом убедиться, но это будет еще не скоро.

Весь день 25 октября в городе продолжалась беспрерывная пальба, как с крепости, так и со стоящих на рейде кораблей. А ночью Портсмут горел тысячами газовых фонарей. Дома мгновенно украсились прозрачными картинами. Вот Нельсон в момент, когда пуля пробила его грудь. Показывая рукой на врага, он красиво падает на руки подбежавших офицеров. Вот аллегория Британии, принимающей с горестным лицом лавровый венец победы. Гарнизон стоял в ружье. Музыканты беспрерывно играли "Британия, правь волнами". Никто не спал. Англичане, утратив свою обычную холодность, от души гуляли и танцевали на улицах, лишь иногда, выпив, смахивали слезу с лица, и говоря при этом:

– Живи в вечности, Нельсон!

Направлявшегося в гости к своей новой знакомой мичмана Броневского едва не сбила с ног торговка газетами. Она размахивала листками и громко кричала:

– Славная победа русских над французскими собаками при Кремсе! Кто не читал, прочтите! Всего пять пенсов!

– Я покупаю! – объявил Броневский и полез в карман за кошельком.

Торговка смерила офицера оценивающим взглядом и, уперев руки в бока, провозгласила:

– Для вас мой листок будет стоить гинею!

– За что ж так дорого? – изумился мичман, финансовые дела которого уже оставляли желать лучшего.

– Русский офицер мог бы заплатить за победу, делающую ему столько чести и побольше! – провозгласила торговка.

– Если я буду платить тебе по гинее за каждую нашу победу, то надо быть миллионщиком, чтобы покупать газеты! – в сердцах огрызнулся Броневский.

К его удивлению газетчица внезапно расхохоталась:

– Прекрасный ответ! Его немедленно напечатают в газете, и он принесет мне, как минимум две гинеи! Возьмите пару листков за четыре пенса!

Возвращаясь следующим утром от белокурой Бетси, Броневский купил свежую газету, озаглавленную его собственной фразой. Решил, что надобно будет маменьке в деревню отослать, пусть погордится, что о сыне ее уже и в английских листках пишут!

Когда поутру мичман прощался с Бетси, та неожиданно заявила, что, коль Владимир уплывает, ее сердце отныне опять свободно в ожидании героев Трафальгара. Все же странная эта штука – эмансипе!

Вице-адмирал Сенявин газетами тоже интересовался, а потому ежедневно просил доставлять своего флаг-офицера доставить ему свежую прессу, что-что, а английские газетчики работали весьма быстро. Вице-адмиралу хотелось самому почитать, что думают англичане о Трафальгаре. Полистав "Морнинг стар" и просмотрев "Морнинг кроникл", он сделал вывод, что, несмотря на победу, особого веселья в Англии нет. Возможно, это было из-за смерти всеобщего любимца Нельсона, возможно из-за понимания, что настоящая борьба против Наполеона еще только начинается. В "Лондон газет экстраординари" Сенявин наткнулся на статью вице-адмирала Коллингвуда. Помня, что последний только что назначен командовать английским флотом на Средиземном море, а значит с ним обязательно, в скором времени придется иметь дело, Сенявин ознакомился со статьей внимательней.

Коллингвуд писал: "Всевышнему Богу, вседержителю всех событий, угодно было даровать оружию Его Величества полную, блестящую победу. Вместе с британским флотом и всем британским народом мне выпало на долю оплакивать гибель главнокомандующего, героя, чье имя станет бессмертным, чьей памятью будет вечно дорожить страна. Мое же сердце разрывается от невыносимой боли по поводу смерти друга".

Откровенность и искренность Коллингвуда Сенявину пришлась по душе. Трафальгарская победа перечеркнула все замыслы Наполеона относительно десанта в Англию. Отныне ему был предопределен лишь один путь завоеваний – сухопутный. Отныне его главными противниками становились Россия и Австрия.

Похороны адмирала Нельсона

Английский историк Роберт Соути характеризовал значение Трафальгара для Англии более чем категорично: "Лорд Нельсон настолько безупречно сыграл свою роль, что после Трафальгарской битвы любая война на море считалась немыслимой. Вражеский флот не просто потерпел поражение – он был уничтожен; и прежде чем кто-либо мог подумать о новом нападении на наши берега, ему следовало построить новые корабли и вырастить новое поколение моряков". Эту статью Сенявин отложил к себе в стол. Время покажет, был ли прав Соути. Что же касается лично его Дмитрия Сенявина, то все же сдается ему, что война на море только лишь начинается по-настоящему, ибо насчет полного истребления французского флота он явно поторопился.