Рихард Рейн - Полевой центр Пламя. Каторга и ссылка

Подойдя к имению со всеми предосторожностями, по возможности бесшумно, «палочники», как и было предположено, окружили его «бегом»; остальные же две группы бросились к входам и немедленно постучали. Я стоял во главе группы, занимавшей черный ход, и мой отряд расположился вплотную к дверям так, чтобы, по открытии их, вход оказался бы в нашем распоряжении. Изнутри раздался вопрос:

-– Кто там?

Когда было отвечено, что стучатся представители Руенского Бюро, дверь распахнулась и в ней показался ствол ружья.

Схватив его левой рукой и приподняв, я правой направил дуло своего револьвера против человека, державшего это ружье, с возгласом:

–– Ни с места—застрелю!

Человек выпустил из рук ружье и стал как вкопанный.

Человек этот оказался лесничим помещика и родственником управляющего имением, выставленное им трехствольное ружье, изукрашенное серебром на прикладе, было его собственным. Позади него стоял его помощник, также вооруженный охотничьим ружьем, которое у него тут же и было отобрано. Захваченным оружием сейчас же были снабжены двое невооруженных из нашего отряда.

Тем временем парадный ход был занят другой частью нашего отряда, и мы уже встретились в барских палатах, тщательно все обыскивая. Обнаружено было порядочное количество всякого оружия, боевых припасов и другого снаряжения, правда, часть ружей была очень старых образцов, но в условиях нашего оружейного голода это было вполне пригодно.

Покончив с обыском и не найдя нигде черкесов, мы потребовали от управляющего указать, где они спрятаны, пригрозив, что если он не скажет, а мы сами их обнаружим, то ни им ни ему не поздоровится, в ответ на это он нас заверил, что их нет и никогда не было.

Расспросив ряд батраков, мы убедились, что черкесов, действительно, уже нет, но что несколько недель тому назад они здесь еще были. Мы решили было уже отправиться в обратный путь, как вдруг узнали, что в имении находятся две пушки; мы снова вернулись к управляющему и потребовали их выдачи. Его отрицания и прочие рассуждения заставили нас прибегнуть к угрозе, после чего пушки нашлись, правда, дюймового калибра, старого образца, зажигаемые фитилем. Со словами – и это пригодится, мы привязали к ним по бечевке и потащили за собой.

Поблагодарив наш «палочный отряд» за соучастие в деле, мы отправились к местечку, предварительно, по случаю первого успеха, сделав несколько выстрелов в воздух из только что приобретенных трофеев.

Подходя уже к местечку, мы увидели, что к нам навстречу едут две подводы, на одной из которых сидит урядник, руенский фельдшер Зумент, кожевник Кюнс и еще кое-кто из зажиточно-консервативного элемента.

Мы остановили их и спросили, куда и зачем они едут. Они ответили, что услыхали выстрелы (прямым путем—имение от местечка в двух верстах) и, узнав в Бюро, что мы отправились на разоружение имения, и предполагая, что могут быть раненые, поспешили к нам на помощь с медикаментами и перевязочными средствами.

Мы им посоветовали, во избежание недоразумений, впредь этого не делать, ибо прекрасно понимали, что это за помощники, из человеколюбия спешившие нам на помощь…

Придя в Бюро и обрадовав других товарищей захваченными трофеями, мы тут же все добытое распределили между нашими членами.

Так разоружили мы первое имение.

Многим из молодежи,—комсомольцам и пионерам,—может быть, прием «палочного» вооружения для разоружения имения, где может быть оказано сопротивление, покажется диким, а, может быть, и ребяческим, но тогда, осенью 1905 года, когда скулы дрожали у помещиков, он не был ни диким, ни ребяческим.

Дальнейшее разоружение имений—Геринсгоф, Аррос, Мецкюль, Мойзекюль, Зенерсгоф, Гейзельсгоф, Олерсгоф, Пайпс и другие – происходило уже более нормальным порядком, так как с каждым очередным случаем мы приобретали изрядное количество нового вооружения. Такие же разоружения были произведены и в соседнем с нами Салисбургском районе, с которым мы держали связь.

Покончив с имениями своего района, мы решили приняться и за полицию, которая изрядно мозолила нам глаза – было постановлено продемонстрировать совместную встречу салисбургской конницы с нашей пехотой и в тот же день обезоружить полицию. День встречи был назначен на воскресенье, 11-го декабря, когда и прибыла салисбургская конница, под командой Кришьяна Боча, в Руен. Наша пехота вышла с музыкой и песнями навстречу салисбургцам, за версту от местечка, где с обеих сторон были произведены приветственные салюты и произнесены речи. Соединившись в одну общую вооруженную массу, оба отряда прибыли в местечко Руен и приступили к разоружению полиции.

Военно-прокурорский надзор, в лице подполковника Павлова, по поводу этих событий пишет:

«На тех же основаниях, как и в Руене, народная милиция создалась и в посаде Салисбурге, находящемся от первого в расстоянии двадцати пяти верст.

В воскресенье, одиннадцатого декабря 1905 года, салисбургские милиционеры, под командой Кришьяна Боча, прибыли верхом в Руен, где произошла торжественная встреча с местной милицией. Соединившись, салисбургские и руенские милиционеры с музыкой и красными флагами прошли по посаду.

В тот же день, то есть одиннадцатого декабря 1905 года, все чины руенской полиции, а именно—младший помощник уездного начальника Пржиалговский, полицейские урядники Бейнар, Траулин, Аспер и Резгал и жандармский унтер-офицер Ковально, были обезоружены соединенными силами руенских и салис- бургских революционных элементов.

Около трёх часов дня значительное число конных и пеших вооруженных революционеров прибыли к дому, в котором помещалась квартира и канцелярия местного младшего помощника. В то время, как большинство оставалось на улице, несколько лишь десятков вошли во двор дома, а оттуда внутрь квартиры и канцелярии господина Пржиалговского. В присутствии последнего, жены его, писцов, служанок революционеры, обыскав несколько раз жилую квартиру, канцелярию и даже клеть в канцелярии, несмотря на протесты младшего помощника, самовольно отобрали все найденное в этих помещениях оружие: ружья, револьверы, патроны».

Далее, обвинительное заключение трактует о том, при каких условиях были обезоружены урядники, стремясь их выставить в выгораживающем последних свете, – указывая на оказанное якобы ими сопротивление и прочее между тем ни один из них не только не посмел оказать сопротивление, но даже и пикнуть, ибо слишком много вреда принесли они всему трудовому народу, защищая за взятки воров и разбойников, прикрывая их злодеяния и обижая трудовой народ.

С разоружением полиции, можно сказать, власть царского правительства окончательно прекратила свое существование в тех районах Прибалтийского края, где восставший народ вершил свои судьбы.