Юзеф Крашевский - Маслав

Только тогда, когда погнали Казимира, когда чехи разграбили Краков, Познань и Гнезьно, и Маслав святотатственной рукой посягнул на корону, старый Янко поднялся и сказал:

– Не время сидеть у очага!

И, собрав около себя уцелевшее рыцарство, уговорил их идти вместе с ним искать государя, – наследника короны Пястов…

– Это просто чудо Божьего милосердия, – вскричал Лясота, стоявший подле Янко, гревшегося у очага. – Как же все это произошло? Как же вы нашли короля? И как вам удалось уговорить королеву-мать, чтобы она отдала его?

– Да мы и не пытались этого сделать, потому что знали, что ничего из этого не выйдет, – возразил Топор. – Кто же из вас не знает королевы? Это женщина святой жизни, но она всегда помнит, что мать ее была дочерью императора. Живя на нашей земле, она никогда не любила ее и всегда чувствовала себя у нас только гостьей. И душой и сердцем она всегда была среди своих немцев. От нас слишком еще пахло язычеством. Зная, что у нас делается, могла ли она отдать нам в жертву сына?

– А как же можно было обойтись без нее? – спросил Белина.

– Воля и милость Бога помогли нам, – продолжал Топор. – Я знал, что мы не обойдемся без императора, и что вся надежда на него. Ведь, если чехи теперь грабили и опустошали нашу землю, то впоследствии они могли угрожать и ему. И вот мы решили явиться к императору Генриху, потому что иначе ничего нельзя было придумать.

– Император сначала не хотел ни видеть нас, ни выслушивать. Велел уходить к себе. Вот тут-то мы вооружились терпением. Выгнанные со двора, мы остановились за стенами, на посмешище слуг, но не теряли надежды на милость Божью.

– Генрих Черный несколько раз проезжал мимо нас, пока ему не надоело смотреть на эту толпу упрямцев.

– Однажды, в счастливую для нас минуту, когда император возвращался в свой замок, окруженный свитой из духовных и светских лиц, мы, по обычаю, поклонились ему. Он, заметил нас, долго не отрывал от нас взгляда, а немного погодя, нас вызвали к нему.

– Прежде чем мы решили заговорить, он сам начал речь о том, что мы напрасно приехали к нему, так как он не может и не хочет ничего для нас сделать…

– Милостивый государь, – возразил я. – А я крепко надеялся на Бога и на вашу помощь. Для костела – потеряна страна, в которой процветало христианство, а империя ничего не выиграла от того, что верх взяли изменники, которые хотят освободиться из-под ее власти. Неужели же все эти костелы, разрушенные язычниками, разграбленные сокровища и попранные права жителей захваченных земель не вопиют к Богу о мщении? Если же ни римский папа, и ни вы, милостивый государь, не вступитесь за нас, то весь наш край погибнет, язычество займет его, а Рим и империя одинаково пострадают от этого.

– Я говорил горячо, со слезами в голосе. Император призадумался.

– И с этой минуты все и определилось. На другой день я узнал от самого Генриха, что он похлопочет перед папой об участи костелов, а Казимиру, – если он задумает вернуться в Польшу, даст в помощь шестьсот вооруженных воинов.

– Оттуда мы уже ехали успокоенные; нам осталось только найти короля. – При дворе королевы Раксы тщательно скрывали место пребывания Казимира. Известно было только то, что он обучается наукам среди духовных, и что мать была бы очень склонна видеть его в монашеском одеянии. Пришлось ездить из одного монастыря в другой, стучась в двери и просить гостеприимства, как бедные странники. Из опасенья, чтобы от нас не скрыли того, кого мы искали, мы даже не говорили, откуда и с какой целью путешествуем, и боялись признаться, что едем от Гнезьна…

– Но в монастырях, когда мы упоминали о сыне Рыксы, – все молчали, не желая или не умея ничего сказать о нем.

– Печально было это наше путешествие, когда мы, как бедные, покорные сироты искали своего короля, который скрывался от нас.

– Но как же вы нашли его? – спросил Лясота.

– Как? Просто каким-то чудом! – вздохнув, отвечал Топор.

– Мы уж было совсем потеряли надежду. Но однажды вечером, когда мы остановились на ночь в маленьком бенедиктинском монастыре сидели за столом за общей трапезой, – один из странствующих монахов начал рассказывать о богобоязненном юноше, который недавно только прибыл туда из Зальфельда и прилежно занимался науками. А был он, как говорила молва, знатного, чуть не королевского рода, – хотя имя его держали в строгой тайне.

Тут уж на нас снизошло как бы откровение Божье, и мы решили, что рассказ этого монаха является для нас указанием с неба. На другой день, никому ни слова не говоря, мы пустились в путь в указанный город и, после долгих и утомительных скитаний по опасным дорогам постучались у дверей монастыря при костеле св. Иакова.

Нас привели к настоятелю монастыря Альберту, который спросил нас о цели путешествия, и когда мы сказали ему, что нас привело сюда желание увидать лично святые места и поклониться им, – приказано было принять нас в монастыре.

Когда мы въезжали во двор, некоторые из наших случайно встретились с королевским слугой Грегором и узнали его; после этого мы уже были вполне уверены, что найдем здесь и самого короля.

С бьющимися сердцами шли мы на трапезу в общую столовую. Уж много лет многие из нас не видели Казимира, но все хорошо помнили черты его юношеского лица, и когда он вошел в черной одежде и занял назначенное ему место подле настоятеля, – все внутренности наши перевернулись. А сам королевич, хоть уж конечно, не ждал, что мы искали его, и, может быть, даже и лиц наших не помнил – все же, заметив нас издали, задвигался на месте, словно что-то вспомнив. Но наше молчание успокоило его, и он перестал обращать на нас внимание.

Когда трапеза окончилась, и была произведена благодарственная молитва, Казимир поднялся и пошел вслед за другими. Но нами овладело беспокойство, и нам уж трудно было оставаться в неизвестности; мы заступили ему дорогу и пали перед ним на колени.

Он испугался и отступил, сложив руки и говоря:

– Что вам нужно от меня? Кто вы такие?

Монахи тотчас окружили его, словно собирались защищать от нас. Тогда, целуя край его одежды, я решил заговорить, прося его смилостивиться и спасти нас так, как будто через меня умоляла его вся наша страна:

– Государь наш милостивый! Смилуйся над нами! Тебя скрыли здесь от нас, но мы и сюда пришли за тобой. Сжалься над опустевшим краем, в котором ты родился, сжалься над разрушенными костелами, где находят себе приют дикие звери, сжалься над рыцарством своим, осужденным на резню, над не отомщенной кровью и слезами. Вернись к нам, умоляем тебя об этом, вернись и царствуй над нами!

Слезы потекли из глаз королевича, и он сказал растроганным голосом:

– С вами случилось только то, что вы заслужили своей изменой мне и матери моей. Вы сами изгнали от себя кровь ваших королей. Оставьте же меня мирно окончить здесь мою жизнь. Я навсегда отказываюсь от земной короны, чтобы приобрести в замет нее корону небесную. Хочу жить в тишине и служить только Богу.