Виктор Некрас - Кощеево седло. Всеслав Чародей – 3

У воеводы Бреня на гладко выбритой челюсти вспухли желваки, он свирепо зашевелил усами – видно было, что слова дурного вестника (о смерти своего сына Брень Военежич достоверно узнал именно от Колюты) показались воеводе обидными. Бронибор Гюрятич сердито насупился, глядел исподлобья, словно собираясь сказать: «Что себе позволяет этот гридень ?!». Но оба воеводы промолчали – гридень Колюта, хоть и выглядел сейчас не как гридень , а скорее, как калика , был таким же приближённым к Всеславу Брячиславичу воем, был их ровней. К тому же, он сейчас лучше остальных соображал в киевских делах, знал, что именно надо делать, а они, полочане – нет.

Вятшие Полоцка смолчали в ответ на упрёк. Ответил хозяин дома, рыжий Несмеян, который до того только молча сидел на баляснике высокого крыльца, покручивая усы:

– Не кипятись, Колюто, не надо. Мы не меньше твоего хотим вызволить господина из полона. Но ты же сам знаешь, горячку в таком деле пороть невместно.

– Ну да, – сцепив зубы, процедил Колюта, и Несмеян невольно залюбовался им. Колюте доходил уже шестой десяток, но его возраст был совсем не виден – жилистый и крепкий, что твой кожаный ремень, он не мог сейчас и мгновения сидеть спокойно, словно за воротами Несмеянова двора его ждали враги с кривыми ножами. Какой он калика ? Воин! – Кто и знает-то как не я.

– Понятно, что сразу открыто напасть мы не можем, – глухо прогудел Брень Военежич. Воевода сидел на походном стольце , закинув ногу на ногу, пытливо разглядывая всех троих – и умостившегося на баляснике Несмеяна, и Колюту с Бронибором на ступеньках крыльца. Летняя вечерняя духота выгнала вятших из Несмеянова дома на двор, под звёздное небо. Шумно вздыхали в стае коровы, чесался и фыркал на заднем дворе Несмеянов боевой конь, сонно хрюкали в хлеву свиньи. Потрескивал дрова в костре на глиняной проплешине посреди двора. – Надо сперва вызнать доподлинно, что, да как. С княжичами повидаться…

Вятшие переглянулись.

Брень поддел носком сапога из травы сухое полено, толкнул его в огонь, поморщился от метнувшегося в лицо дыма. Полено с треском взялось огнём, языки огня лизнули наполовину прогоревшие дрова.

– Они в Чернигове у Святослава, – Колюта задумчиво поскрёб щёку кончиком согнутого пальца. – Повидаться… повидаться, я думаю, с ними можно. Для того надо к ним кого-то от княгини послать. От её имени… Думаю, Святослав Ярославич не станет противиться тому, чтобы посланец матери с сыновьями повидался.

– А к князю…

– К князю не допустят! – сразу же отверг калика . Усмехнулся криво и язвительно. – Они его слишком боятся…

– Боятся… – Бронибор привычно играл бородой, наматывая пряди на палец и разматывая снова. – Боятся, а в поруб не посадили.

– Он – князь, – не слишком уверенно возразил Несмеян, качнув левой ногой над полом крыльца. Правую, согнув в колене, он поставил на балясник перед собой. – Может, уважить решил его Изяслав…

– Судислав Ольгович тоже был князем, а Хромцу это ничуть не помешало, – тут же отверг Колюта. – Хотя Изяславу Ярославичу до отца… как мне до Царьграда пешим ходом. С другой стороны, великий князь хочет, чтоб во всём порядок был, всегда… чтобы люди понаписанному жили… а так не бывает.

Ненадолго смолкли.

Да, так не бывает. Хотя бы потому что на всех и на каждого не угодишь, а все люди разные, и каждому хочется своего. Обязательно найдётся тот, кто вылезет за стены законов и правил.

Вернее, не так.

Наоборот.

По законам и правилам живут единицы, большинство же – как боги на душу положат, а то и вовсе – как левая пятка пожелает.

Потому и нужны они, эти законы и правила, – тут же возразил сам себе Несмеян. – Не будь их, давным-давно бы потонули люди в крови и неправде, а то и вовсе погибли бы все.

Гридень легко соскочил с балясника , исчез в сенях. Воротился с ночвой , на которой исходили мясным соком куски баранины с ледника, переложенные луком, чесноком, брусничным и смородинным листом, просочился между Колютой и Бронибором и как-то враз оказался у самого костра. Огоньки как раз погасли, остались только рдяные уголья, между которыми островками лежали большие плоские камни. Несмеян разложил мясо на раскалённые камни, зашипело, потянуло дымком, сладким мясным запахом. Гридень присел на корточки рядом с огнищем, сыпанул на угли репу.

Вообще, такое угощение – обычная забота холопа, но разговор был не для чужих ушей, и оба холопа Несмеяна, умаясь за день, уже угомонились и спали в клети, а жена с маленьким Жихорем и чернавкой уехала в Моховую Бороду ещё три дня назад, потому хозяину пришлось беспокоиться об угощении гостей самому.

Зато если кто со стороны посмотрит, сможет заглянуть на гриднев двор – ну сидят четверо мужиков, ну жарят на углях мясо и пекут репу, сейчас, небось, пиво пить начнут, да о бабах говорить. Обычное дело.

Несмеяну на миг стало тошно.

До чего дошло?! Они, вятшие Полоцка, отай говорят о важных делах! Не на собрании в детинце, не в гриднице у князя, а у гридня на дворе, под яблонями. Ночью. Таясь даже от собственных слуг.

Так, глядишь, скоро и от самих себя прятаться начнём, станем каждый сам по себе, моя хата с краю, – с неприязнью невестимо к кому подумал Несмеян, шевеля ивовой веткой рдеющие уголья.

– Дружину? – недоверчиво переспросил тысяцкий. – Ты думаешь, они решатся в открытую нарушить ряд? Его ж только что заключили!

– Нет, конечно, – Борис Микулич поморщился. – Но людей они пошлют обязательно. Захотят связаться с княжичами… и с оборотнем. Тем паче, что князь наш Всеслава в поруб не посадил, стойно тому, как его отец – Судислава. Они обязательно попытаются.

Подумал и добавил:

– Я бы точно попытался.

– Ну, то, что князь не в порубе… нам же легче, – Брень воротил разговор на прежнюю дорогу.

– Он в терему своём живёт, в Берестове… – кивнул Колюта. – Но там воев на страже – чуть не половина дружины княжьей.

– А почему они Брячиславича в Берестове держат? – озадачился Несмеян. – Если уж не в порубе, так в Киеве ж рядом с детинцем двор Брячиславль, можно же там. И охранять проще.

– Не проще, – покачал головой Колюта. – Около детинца слишком людно, сам знаешь, какова Гора. За всем не уследишь. А Берестово – великокняжье село ещё с Владимировых времён, на каждом дворе хозяин с дедов-прадедов навык князю великому служить и киевской господе. И каждый новый человек сразу на виду, потому – людей не так много, как в Киеве самом.

– Сложно будет проникнуть… – Несмеян покачал головой, не отрывая глаз взгляда от подрумянивающегося мяса. – Что там стоит поблизости? Самое умное – сделать подкоп на Брячиславль двор.

– Поблизости, – задумался калика. – Поблизости… там пустырь поблизости, усадьба заброшенная. Как раз в прошлом году три десятка лет сравнялось, как хозяева от печенегов погинули. От жилья стены одни, но поправить можно. Камыша на Днепре много, за день управимся.