В. Волк-Карачевский - Тайна женского сердца

Да, у него была любовь. Он может утверждать это. Он знает, что такое любовь.

Любовь – это когда у тебя есть твоя женщина – не мать и не сестра – и ты защищаешь ее и не позволяешь никому даже приблизиться к ней, даже взглянуть на нее. Он помнит свою первую любовь – Джикоминетту.

Джикоминетте было пять лет, а ему пять с половиной, поэтому все это действительно случилось очень давно. Джикоминетта пасла небольшое стадо коз. Полтора десятка коз – полтора десятка вместе с непослушными смешными резвыми козлятами – это все, что имела семья Джикоминетты, состоящая из самой пятилетней девочки и ее матери – гордой, молчаливой и надменной.

Предки Джикоминетты принадлежали к очень знатному роду. Джикоминетта казалась ему настоящей принцессой – белокурой, с голубыми, как небо над Корсикой, глазами. Все женщины острова Корсики (и их дочери, взрослые и совсем еще маленькие) носили коричневые и серые одежды. И только одна Джикоминетта ходила в ярко-голубом шелковом платье со шлейфом, такое платье можно сшить только из королевской мантии.

Когда она появлялась на пустыре со своими козами, Набулионе бросал все свои дела и игры и со всех ног бежал к ней. И горе любому из мальчишек, кто оказывался в поле зрения отчаянно, до безрассудства, смелого маленького рыцаря, готового драться со всем миром ради своей прекрасной дамы, окруженной ее своенравными и часто непослушными козами.

– И вы по-прежнему любите свою принцессу? – кокетливо спросила Королина, ловко скрывая свое разочарование, оттого что место в сердце молодого офицера занято, и не исключая возможности попробовать вступить в соперничество с принцессой с острова Корсика.

– Нет, – ответил Набулионе.

– Нет? Почему же?

– Она умерла.

– Ваша Джикоминетта умерла? – искренне поразилась Королина.

– Да. Она умерла.

Джикоминетта умерла в пятилетнем возрасте. Она лежала, закрыв глаза, в маленьком гробике в своем чудесном, сшитом из старой королевской мантии, ослепительно голубом платье – другого у нее не было – и как будто спала. Потом гробик закрыли крышкой и отнесли на кладбище. Отец объяснил Набулионе, что Джикоминетту забрали ангелы к себе на небо и она теперь поет вместе с ними, как поют в церкви, но только уже не в церкви, а на небе, за облаками, перед самим Богом.

Набулионе тогда еще верил, что есть Бог. Мать водила его в церковь, и он молился и знал, что когда-нибудь и он попадет на небо, как и Джикоминетта, и снова увидит ее там в голубом шелковом платье со шлейфом, окруженную уже не козами, а добрыми ангелами.

В Бога Набулионе перестал верить в Бриеннском военном училище. Это ведь был монастырь и преподавали в училище в основном монахи. Толстые, с отвратительными благостными жирными лицами, воровато прячущие глаза. Они приносили сладости и подкладывали лучшие куски ученикам, которых все называли «херувимчиками» или «нимфами», их монахи, опасливо озираясь, часто водили к себе в кельи.

Набулионе не понимал, почему старшие ученики сторонятся этих «херувимчиков», приторно миловидных, с невинно смазливыми личиками и стыдливо опущенными глазами. Набулионе тогда еще не исполнилось даже одиннадцати лет, он многого не знал и ему не было у кого спросить. Но по обрывкам разговоров и по намекам и насмешкам он начал догадываться. И все понял, когда однажды один из монахов сунул ему в руку кусок сладкого пирога и он почувствовал на своих ягодицах пальцы святого отца.

Вспышка ярости и бешенства корсиканского волчонка была так сильна, что все монахи с тех пор стали обходить его стороной. А когда один из «херувимчиков» случайно, нечаянно, задел Набулионе плечом, он набросился на него с кулаками.

В церкви, во время песнопения, видя, как монахи, благочестиво сложив руки и закатив глаза, старательно выводят мелодию псалма, он ясно, раз и навсегда понял, что Бога нет. Ибо если бы Бог был, то он не позволил бы монахам служить в церкви после того, что они делали в своих кельях с «херувимчиками». Но тогда он не помнил о Джикоминетте и не задумывался, где – если не у Бога на небе – она теперь.

Набулионе вспомнил о Джикоминетте только сейчас, когда Королина спросила его о любви. Была ли у него любовь? Да, была. Ему не нужно стыдиться, что у него не было любви, как нет денег заказать мундир у хорошего портного и на экипаж, чтобы приехать на свидание к Королине или посетить мадам Грегуар дю Коломбье.

– Умерла… – растерянно повторила Королина, – это, наверное, так печально…

– Чтобы понять это, нужно пережить такую же утрату, – холодно сказал Набулионе.

– О да, – виновато согласилась Королина.

– Быть непонятым – это судьба многих из нас , – вслух сказал Набулионе и мысленно продолжил: «Ах, зачем не стало подруги моей молодости! Ах, зачем я ее знал! Я сказал бы: «Безумный, ты ищешь то, чего на этом свете не найти» .

Эти строки из «Страданий молодого Вертера» всегда оказывали очень сильное воздействие на молодого корсиканца.

– Вы так много пережили, – робко сказала присмиревшая Королина, – вы страдали…

– Да, моя жизнь окончена. Стоит ли жить после всего, что мне пришлось перенести? Разве возможна любовь в этом мире? О, эта мишурная нищета, скука среди всех этих мерзких людей, которые здесь толкутся! Как смешно смотреть на их мелочное соперничество! Как они следят друг за другом, как подстерегают один одного, как стараются не допустить, чтобы кто-то из них не опередил их толпу, копошащуюся в своем ничтожестве, хотя бы на один шаг, не возвысился над их презренным скопищем, хотя бы на один дюйм! О Вертер! – как ты прав! Нет, любить здесь, среди людей, невозможно! Любить можно только вдали от человечества! На одиноком острове, возделывая своими руками землю и добывая себе пищу. Вдвоем, в бедной хижине, как Поль и Виргиния!

– Ах, Поль и Виргиния, – воскликнула Королина, – как бы я хотела оказаться на их месте, в их хижине! Я рыдала всю ночь, когда прочла историю их несчастной любви. Моя подушка промокла от слез!

– Сен-Пьер – гений. Только он и Руссо! Когда я прочел у Сен-Пьера: «Всякий, кому пришлось много выстрадать от людей, ищет уединения», – я понял, что он гений. Только одиночество спасало меня от этого мира!

– О, как я вас понимаю, – восторженно пролепетала Королина: «Какой он все-таки необычный, этот Набулионе. Это любовь, это жестокие утраты так возвысили его чувствительную душу! Какие удары безжалостной судьбы ожидают его. О, как нужна ему поддержка и верная подруга! О, как он несчастен! Можно всем пожертвовать ради него! О, как это восхитительно!»