В. Волк-Карачевский - Как грабили Ротшильда. Любовь и миллионы

Наполеон I не сомневался, что Ланграж более всего озаботится тем, чтобы неисчислимые миллионы из подвалов дворца Вильгельма I пополнили армейскую казну, и что храбрым французским воинам на золото, бесчестно накопленное мерзавцем ландграфом, немедленно поставят новые сапоги, провиант, достаточные запасы пороха и пуль и они, прилично обутые и хорошо накормленные, весело пойдут в бой и понесут свободу народам мира во имя Франции, которую их великий император любит больше всего на свете, ведь во имя славы и величия он готов пожертвовать всем, что у него есть и всем, что у него может быть.

Генерал Ланграж постарался выполнить приказ императора Наполеона I Бонапарта. Несколько миллионов наличных, обнаруженных во дворце ландграфа Вильгельма I, были разворованы всего лишь наполовину.

Какие-то жалкие несколько миллионов наличными – и это всё? Да, это действительно всё, всё до единой золотой монетки, за которую весёлая маркитантка нальёт вам стаканчик доброго вина и сама доставит несколько приятных минут, так как девицы известного назначения то и дело не успевают за армией, стремительно двигающейся вперед.

В одной из комнат дворца хранятся какие-то финансовые документы. Казначей ландграфа Карл Фридрих Будерус, человек аккуратный и исполнительный, попросил генерала Лангража разрешить забрать часть этих бумаг: они необходимы для наведения порядка в бухгалтерской отчетности. Он даже готов отблагодарить генерала за любезность суммой в миллион франков. Но генерал, человек бывалый, то есть опытный, потребовал два миллиона, и казначею пришлось согласиться.

Всё, что забрал верный слуга ландграфа, вместилось в один большой портфель. Догадывался ли генерал Ланграж, что в этом портфеле сотни миллионов Вильгельма I Гессенского? Конечно же догадывался, но хорошо понимал, что из этого портфеля в его собственный карман не получится переместить ни один франк, да что там франк, ему не достанется ни единого сантима, и поэтому, скрепя сердце, согласился на два миллиона. Генерал был себе на уме и полагал, что он не глупее своего императора, которого он впоследствии переживёт на пятнадцать лет и умрёт с титулом пэра Франции в окружении благодарных домочадцев, обеспеченных куском хлеба на три поколения вперёд.

А Будерус портфель с документами отнес её Майеру Ротшильду. Казначей ландграфа давно знал: Майер Ротшильд – надёжный человек, ему можно доверять.

Когда Наполеону I доложили, что вместо сотен миллионов подлеца и негодяя ландграфа Гессенского Вильгельма I в армейскую казну поступила пара миллионов франков, он очень рассердился. И приказал искать исчезнувшие миллионы.

Следы привели в дом номер 148 на Еврейской улице, который назывался Грюншильд, а жил в нём Ротшильд.

Трёхэтажный дом слегка возвышался над соседними, вплотную примыкавшими к нему, строениями. Он был очень узким. На верхних этажах маленькие комнатёнки. Это спальни родителей и детей. На первом этаже кухня и столовая. Есть в доме и подвал. В нем приходно-расходные книги, финансовая отчётность за многие годы. Если покопаться в этих бумагах, то можно точно узнать, по какой цене тридцать лет тому назад были проданы железная дверная задвижка и стеклянные бусы и сколько выручил Майер Ротшильд, обменяв пять золотых флоринов на серебряные талеры.

А куда девались миллионы ландграфа Вильгельма I, из этих бумаг узнать невозможно.

О, Вильгельм I – великий человек. Он очень богат, его знает весь мир.

А Майер Ротшильд – бедный еврей. Кто его знает? Разве что соседи да клиенты, которым он даёт мелкие кредиты под небольшой процент – давать деньги в рост не запрещено законом Моисея…

В подвале за полками, заваленными финансовыми документами за полвека, надёжно спрятана потайная дверь. Она ведёт в ещё один, совсем маленький подвал. В нём хранится портфель, который передал казначей ландграфа. Это и есть сотни миллионов Вильгельма I. Они никогда не попадут в руки императора Наполеона I Бонапарта, занятого покорением мира. Под присмотром Майера Ротшильда и его пятерых сыновей эти миллионы будут почти десять лет обращаться между Веной, Ганновером и Берлином, Римом и Генуей, Венецией и Амстердамом, Мадридом, Парижем и Лондоном.

Пройдет десять лет и европейские монархи соберутся с силами и выдворят из Европы Наполеона I Бонапарта, нагло попытавшегося под грохот артиллерийской канонады, вопли раненых и крики «виват император» пробиться в ряды их не всегда дружной семьи. Они вышвырнут его с континента на остров Эльбу, а потом ещё дальше, на одинокую скалу в океане. Вышвырнут так, как когда-то соплеменники вышвырнули его с Корсики.

А ландграф Гессенский Вильгельм I после всех этих событий возвратился в родное княжество, восстановил забытую со времён Наполеона барщину и ещё пять лет, до дня своей смерти, продолжал наряжать рослых рыжих наёмников в напудренные парики и строго следил за тем, чтобы фельдфебели исправно колотили их палками по плечам.

Банк «Майер Ротшильд и сыновья» по первому же требованию вернул ландграфу миллионы, переданные на сохранение. Вернул до единого талера и основной капитал, и проценты за все годы. Но благодаря оборотам, успешным вложениям и удачным сделкам сыновья Ротшильда, имевшие возможность распоряжаться этими миллионами, уже были богаче ландграфа. Имя его теперь известно только историкам, которым не лень копаться в архивах и листать страницы фолиантов в кожаных переплётах, изъеденных мышами.

А фамилию Ротшильд, образовавшуюся от названия дома с красной вывеской во франкфуртском гетто, знают миллионы людей – они восхищаются Ротшильдами, презирают их и завидуют им.

Но всё это будет несколько позже.

А в 1812 году, когда Наполеон I после сражения при деревне Бородино вошёл в Москву и ему уже докладывали, что кое-где начинается пожар, старый Майер Ротшильд почувствовал приближение смерти и велел собраться у своей постели всем домочадцам.

– Дети мои, – сказал он, – живите вместе и действуйте сообща. Никогда не забывайте, что ви евреи. Знайте своё место. Никто никогда не признает вас своими, какие бы фраки ви ни надели, какой бы роскошью ви ни блистали. Всем будут нужны только ваши деньги. И только если у вас есть деньги, только тогда с вами станут считаться. Всегда оставайтесь верными закону Моисея, живите сообща – и ви станете богаче богачей.

Согласно завету – завещанию – основателя семейства Майера Ротшильда, его сыновья должны были вести дела вместе и никто из них не имел права забирать часть дохода: доход всегда должен оставаться общим. Главным среди братьев будет тот, кого таковым они признают сами. Никто из братьев и членов их семей не мог обратиться в суд по вопросам, касающимся семейного дела. Любые споры нужно решать внутри семьи. Состояние наследуется только прямыми потомками по мужской линии. Мужчинам полагалось брать в жёны евреек из богатых семей и своих двоюродных сестёр и племянниц. Женщинам следовало выходить замуж только за единоверцев, и никто из их мужей не вправе получить долю в деле Ротшильдов. Свою часть в деньгах – почти двести тысяч гульденов – Майер Ротшильд передал жене и дочерям. Капитал ни в коем случае не подлежит разделу и всегда должен оставаться в семействе.