Ольга Суханова - До последней стрелы

– Ты еще на шерифа не смотрела, а стоило бы!

– Я на мишень смотрела. И на тебя, – Ясмина взяла каурого под уздцы и направилась к навесу. Свободной рукой отбросила за спину мешавшие ей волосы, открыв ухо и тонкую шею.

Ухо. Все время до этого уши ее были не видны – то за длинными волосами, то под шапкой – и только теперь Робин заметил, что мочка у девушки когда-то была порвана. Давно или нет, понять было трудно.

– Ты говорила, что завтра с утра отправишься в Бирмингем? Это пара дней пути, – сказал он и, сам от себя не ожидая, добавил. – Поеду завтра с тобой, провожу.

– Нет, – покачала головой девушка. – Не надо.

Она вдруг остановилась посреди поляны, быстро обернулась к нему, заглянула прямо в глаза.

– Ясмина?

– Хорошо, что не успела коня расседлать. Будет лучше, если я уеду прямо сейчас.

– Не вздумай. Вечер. Ты с утра на ногах.

– Пойду прощусь с твоими друзьями. У тебя прекрасная шайка. И уверена, что ленты, которые ты купил, понравятся Марион, – Ясмина вскочила в седло.

– Да что случилось-то?

– Будь осторожнее. Да хранит тебя Аллах, разбойник.

Сэм, командир ноттингемского гарнизона, давно привык к громам и молниям, которые извергал шериф, если был недоволен. А сейчас шериф Ноттингемшира был не просто недоволен – он метался в ярости.

– Сначала обоз торговцев! Так к нам на ярмарки скоро перестанут ездить – кому захочется терять деньги, если до города невозможно безопасно добраться? Потом эти чертовы монахи! – рычал шериф, кружа по просторной, почти не обставленной комнате замка. – Епископ Герфордский в бешенстве от того, что собранное серебро не удалось довезти. Да еще проклятый турнир лучников!

– На турнир-то он не явился, – осторожно вставил Сэм. – Струсил.

– Явиться не явился, а привет передал. Откуда там наш парнишка-победитель, из Йоршкира? – скривился шериф. – Чертов йоркширец, да он почти подпись поставил! Словно прислал вместо себя!

– Почему подпись?

– Этот проклятый разбойник сам родом из Йоркшира. Каким-то чудом спасся из деревни Локсли, которую разорили и сожгли из-за неуплаты податей. Робин Локсли, черт бы его побрал.

– Я повыспрашивал про выигравшего мальчишку, милорд. Никто его не видел раньше ни на каких турнирах. Что у него восточный лук – это понятно, парень хлипкий. Но он и тетиву по-сарацински захватывает, заметили?

– Сэр Гай Гисборн! – звонко доложил слуга. И тут же, не дожидаясь ответа и приглашения, в комнату уверенным шагом вошел человек в дорогой, но совсем простой на вид котте и такой же дорогой, но совсем простой рубашке. Сверху, несмотря на летнее тепло, был наброшен плащ. Видно было, что вошедший только что с дороги.

– Приветствую, сэр Гай, – обратился к нему шериф. – Весть о вашей победе на рыцарском турнире в Бирмингеме донеслась сюда раньше вас. Впрочем, у меня не было никаких сомнений на этот счет.

– Благодарю, – отозвался вошедший.

Это был высокий плечистый мужчина лет тридцати с небольшим, очень крепкий, притягивающий взгляд, с прекрасными пепельными волосами и правильными чертами лица. Внимательные светло-голубые глаза скользнули по лицам шерифа и начальника стражи.

– Что вы задумали?

– Что я ценю в вас, Гисборн, так это вашу прямоту. Едва вошли – и сразу к делу.

– Я должен был сначала расспросить о погоде в Ноттингеме?

– За неделю, что вас не было, в Шервудском лесу ограбили монахов из Ньюстеда и обоз торговцев. А может, и еще кого-нибудь, – мы можем далеко не все знать, ведь вовсе не каждый ограбленный рассказывает об этом. Пора найти это разбойничье логово.

– В очередной раз? – Гисборн с явным сомнением покачал головой. – Найти его лагерь? У нас не хватит людей, чтобы прочесывать лес. А другого способа нет. Его лагерь слишком хорошо укрыт. Локсли беспечен, когда отвечает лишь за себя, но становится очень осторожным, если речь не только о нем, а о его людях.

– Кто-то же наверняка должен знать дорогу.

– Думаю, затею с лагерем лучше оставить, – сэр Гай снова перевел взгляд с шерифа на Сэма. – Да и не нужна нам вся шайка, лишняя возня только. Хватит и главаря.

– Мы сделаем так, что его возненавидят. И тогда сразу сдадут, – шериф стремительно шагнул к окну, резко развернулся и снова метнулся к столу.

– Это как же?

– Каким там деревням чаще всего помогает их шайка? Лакстон, Эдвинстоу, Паплвик? Схватить по несколько человек оттуда, без разбора. Объявить на каждом перекрестке, чтобы все услышали, что будем вешать по одному каждый день, пока нам не выдадут Робина Локсли.

– И что будет? – прервал его Гисборн. – Локсли явится сам, как только узнает. Глазом не моргнув, сдастся страже и пойдет на виселицу. Не удивлюсь, если до последней минуты станет горланить какую-нибудь непристойную песенку, – он позер и шут до мозга костей.

– Пусть горланит.

– Ну хорошо, пусть. Мы его повесим. И через несколько дней появятся новые баллады о кровавой власти, о жестоком шерифе и о том, как держался перед казнью народный герой. А держаться он будет на загляденье. Еще и беспорядки поднимутся. А вас станут ненавидеть вдвойне. И так-то не сильно любят.

– Баллады запретить! – прорычал шериф.

– Нельзя запретить стихи. То есть можно, но толку-то? – Гисборн без приглашения опустился на грубый дубовый стул и вытянулся, откинувшись на спинку. – Нет, разбираться с ним надо осторожно, не поднимая лишнего шума.

– Пьяная драка в харчевне, пара хороших ударов ножом? – оживился Сэм. – Или просто – удавка на шею в темном закоулке?

– Вызов, – ответил сэр Гай, покачиваясь на стуле.

– Что?

– Придумать дело, с которым может справиться только он. Кинуть ему эту кость – и он ее проглотит. Локсли – позер, повторяю. Он даже оленя не может застрелить просто так, ему надо вогнать стрелу ровно в середину какого-нибудь пятнышка на груди несчастного зверя.

– Не понимаю, чем удавка на шею не нравится.

Гай Гисборн, поднявшись, спокойно обернулся к командиру гарнизона, потом взглянул на шерифа:

– Я хочу, чтобы человек, соблазнивший и обесчестивший мою сестру, умер от моей руки.

– Вы потому и не желаете, чтобы мы нашли лагерь? – осторожно спросил шериф. – Из-за леди Марион? Обещаю, вашу сестру мы не тронем.

– Сестры у меня больше нет, – Гисборн резко вскинул голову, – а судьба любовницы разбойника меня совершенно не интересует.

– Но убить Локсли вы хотите своими руками.

– Мой долг бейлифа – поддерживать порядок в Ноттингемшире. Если надо, силой. Что до Марион – я хочу отомстить за свою сестренку, какой она была и какую никто у меня не отнимет. Поэтому я против убийства в подворотне, хотя так было бы проще всего. Считайте это личной просьбой. Надеюсь, у меня есть такое право.