Аркадий Ужанов - Двадцать пять лет в окопах холодной войны

– определять исходные данные для Политбюро ЦК КПСС с целью выработки политики Советского Союза по отношению к спору Англии и Испании о принадлежности Гибралтара;

– способствовать пониманию Советским Союзом процессов, идущих в странах третьего мира;

– уточнять биографические данные и политические пристрастия руководителей некоторых государств;

– добывать (в том числе воровать) образцы военной техники и вооружений иностранных государств;

– участвовать в широкомасштабных «играх» с американской разведкой;

– изучать в непосредственной близости, в том числе внутри ордеров, действия авианосных ударных и противоядерных соединений и групп;

– наблюдать за деятельностью передовых военных группировок США и НАТО, наращиванием их состава, подготовкой к ведению боевых действий и нанесению ударов или демонстрации силы в интересах решения военно-политических задач;

– отслеживать использование Вооруженных сил США и НАТО в районах постоянной оперативной деятельности, на постоянных рубежах и маршрутах патрулирования, в ходе маневров, учений и специальных операций;

– обеспечивать правительство Вьетнама подробнейшими данными о сроках начала и порядке использования сил при вторжении американцев на их территорию;

– способствовать Генеральному штабу Кубы в организации деятельности его Разведывательного управления в добывании информации, ее обработки и анализа военно-политической обстановки вокруг острова;

– участвовать в обеспечении скрытности действий советских подводных лодок, в том числе атомных ракетных на боевом патрулировании;

– в случае аварий подводных лодок (правда, редких) обеспечивать прикрытие района бедствия от иностранных кораблей и самолетов, уточнять причины аварий, в том числе искать по всему миру возможных участников столкновения, а также выявлять меры США, направленные на доступ к затонувшей лодке;

– принимать участие в подготовке общественного мнения зарубежных стран к официальным визитам советских руководителей;

– курировать вопросы подготовки и вывода за рубеж разведчиков и агентов. В случае провалов (также нечастых) участвовать в разработке мер по сглаживанию международных скандалов и возвращению наших людей;

– докладывать военно-политическую обстановку самым высоким государственным, а также высшим военным должностным лицам;

– использовать возможности целого гражданского Министерства СССР в интересах сбора информации по всему миру.

В решении всех этих вопросов мне приходилось принимать участие в той или иной степени.

Моему определению в разведывательную службу способствовали два обстоятельства:

1. Перед выпуском из Училища, когда готовились приказы об окончании, присвоении офицерских званий и назначении будущих лейтенантов, приехали представители разведки ВМФ («покупатели»). Им, конечно, были нужны наиболее способные люди, поэтому они собрали всех курсантов-кандидатов на золотые медали и красные дипломы (в их числе был и я) и предложили, не вдаваясь в подробности, службу в разведке Военно-морского флота.

Поскольку мы были молоды, и в каждом из нас сидела жажда новизны, приключений, дух авантюризма (а разведывательная деятельность в значительной мере, чтобы ни говорили, сопряжена с авантюризмом), то многие из нас, в том числе и я, изъявили согласие.

2. Будучи на морской практике, после 3-го курса, я повстречался со своим приятелем из 3-го выпуска Леонидом Гордиенко и послушал его рассказы о лейтенантской службе и суждения о жизни. Так вот, молодой лейтенант, командир группой зенитных автоматов на эскадронном миноносце «Зорки», имея в заведывании большую часть верхней палубы корабля, за год службы получил в виде взысканий 400 суток ареста. И все при каюте. Отсюда вывод: он месяцами не видел берега, а молодая жена – его.

Это были суровые времена укрепления воинской дисциплины маршалом Жуковым, и среди флотского люда ходила байка: «Над флотом – повис сапог». На кораблях стали внедряться порядки, не вписывающиеся в вековые традиции русского флота.

Я, женившись на 4-м курсе, решил не испытывать судьбу и пойти служить на берегу, хотя был истинным моряком и артиллеристом, приверженцем корабельной службы и моря.

Возможная перспектива годами наблюдать за жизнью на берегу из иллюминатора корабельной каюты толкнула меня в объятия спецслужб.

Вот такое раздвоение личности. С одной стороны, люблю море, с другой – боюсь моря.

Фото 2. Аркадий Викторович Ужанов, лейтенант. 1955

Воинские звания я получал своевременно, в соответствии с установленным порядком:

– 1955 г. – лейтенант (Фото 2 выше);

– 1957 г. – старший лейтенант;

– 1960 г. – капитан-лейтенант;

– 1965 г. – капитан 3 ранга;

– 1969 г. – капитан 2 ранга;

– 1974 г. – капитан 1 ранга (Фото 3 ниже).

Фото 3. Аркадий Викторович Ужанов, капитан 1-го ранга. 1974

Награжден кучей медалей, но все – за выслугу лет и юбилейные. Служил, будучи офицером, все время успешно. Серьезных нарушений и проколов не имел. Постоянно поощрялся, в том числе министром обороны и председателем Совета министров СССР. Но персональным награждением орденами за какие-то конкретные дела, операции удостоен не был. Правда, трижды представлялся к орденам, но во всех случаях представления растворялись где-то в штабах флотов и в маскарадном отделе ЦК КПСС.

Конечно, я был членом КПСС с 1956 г. и до ее бесславного развала в 1991 г., обусловленного предательством Горбачева и прочих Яковлевых. Из партии я не выходил, заявлений не писал, партбилет на стол не клал. Принадлежностью своей к Коммунистической партии Советского Союза я гордился и горжусь по сию пору. Никаких комплексов, ощущения вины или неудобства за деятельность партии, а тем более за свою в связи с ней, я не имею. Я преданно служил своему народу, советскому строю и Коммунистической партии, которые вырастили меня, выучили, вывели в люди, по возможности обеспечивали всем необходимым. Каких-то ущемлений, ограничений свобод, каких-то химер, о которых талдычат сейчас на каждом углу, я не испытывал. Конечно, государство наше было достаточно авторитарным, партия рулила жестко. Но, может быть, это было и оправдано с учетом нашей российской специфики и вечной расхлябанности, нашего места в мире, партийных принципов. В то же самое время начиная с конца 40-х годов, когда я начал что-то соображать, и до самого развала СССР я не нахожу чего-либо преступного или антинародного в деятельности партии и государства. Наоборот, страна вышла победительницей из жесточайшей войны, успешно восстанавливала экономику, боролась с последствиями, может быть, и неоправданных репрессий, начала массовое жилищное строительство, улучшила положение крестьян, снижала цены. Да, у нас был низок уровень практических свобод, но основная часть населения этого и не ощущала, потому что не доросла еще до них. Свободы нужны были тем, кто изгалялся, кто хоть как-то был обижен советской властью, партией.