Владимир Шигин - Наварин (Собрание сочинений)

Изо дня в день младшее офицерство изводило вопросами старших, те, в свою очередь, донимали старших бригадных, да эскадренных начальников. Наконец, флагмана, устав от расспросов, заявились к Сенявину.

– Дмитрий Николаевич! – обратился от имени всех вице-адмирал Лутохин, – Что в столице говорят? Куда мы ныне форштевни свои повернем? Уж, не в Средиземные ли воды?

Сенявин лысую голову почесал, глаза прищурил. Старый адмирал был не только опытным моряком, но и дипломатом известным.

– Кто знает, господа! – только и сказал. – На все монаршая воля. Куда пошлют, туда и двинемся!

А спустя несколько дней, лег на сенявинский стол, доставленный императорским флигель-адъютантом пакет. Ножичком для резки книг вскрыл его адмирал. Рука при этом дрожала то ли от старости, то ли от волнения. В пакете оказалось высочайшее повеление о немедленном довооружении и следовании эскадрой к берегам Англии. Текст повеления гласил: "Господин адмирал Сенявин, избранный высочайшей ответственностью к принятию главного начальства над эскадрою, отправляемой из Кронштадта, имеет следовать по данной ему уже инструкции в Портсмут. По прибытии в Англию и предварительном сношении с пребывающем в Лондоне послом князем Ливеном г. адмирал Сенявин по воле Е.И.В. отделит от эскадры, ему вверенной, и по собственному его выбору 4 линейных корабля, 4 фрегата и 2 брига для составления эскадры под командой контр-адмирала Гейдена. Эскадре сей, назначается идти в Средиземное море…"

Сенявин, бумагу прочитав, остался недоволен:

– Турок не то, что бить, даже стращать запрещается! Да и какая сила десяток судов? Тут как бы самим на чей-нибудь кулак не нарваться!

Так как послание Николая было секретным, то разглашать его адмирал не посмел. Эскадра готовилась к плаванию в полном неведении. Сенявин велел лишь предельно ускорить все работы.

Буквально на следующий день подоспела и бумага начальника Главного штаба Моллера, разъясняющее императорское повеление: "… Высочайшая Государя Императора воля есть, дабы в. в. пр-во во время плавания вашего приложили все старание довести эскадру экзерцициями и строгой военной дисциплиной до должного совершенства по всем частям морской службы. Когда эскадра, вам вверенная, совершенно будет готова к предназначенному ей плаванию и сделан будет депутатский смотр, вы, г. адмирал, при первом попутном ветре благоволите сняться с якоря и следовать в Портсмут. На вашем пути не оставьте зайти сперва в Ревель, потом в Свеаборг и быть на рейдах сих портов не более 3-х дней в каждом… Ежели в Портсмуте не получите особых повелений, то следовать вам в Брест и там, пробыв несколько дней по вашему усмотрению, идти в обратный путь к Кронштадту…"

Современники вспоминают, что в те дни Кронштадт напоминал разворошенный муравейник. Все куда-то спешили, каждый что-то тащил. Повсюду сновали шлюпки и баркасы, ялики и прочая портовая мелюзга. У складов с припасами очереди преогромные. Случались и скандалы. Приходят, к примеру, матросы с "Азова", а там уже команда с "Гангута" бочки катит.

– Мы первыми тута стояли! – пропихиваются "азовцы".

– Ишшо чего! – напирают гангутские. – Наш шхипер еще с вечера под тутошними воротами дрых, место держал! Скажи, Трофимыч!

Спорщиков утихомиривали чиновники интендантские:

– Хорош лаяться! Всем мякоти пороховой насыпем. Еще полыхнет, не возрадуетесь! Таш-шы бочата!

– Тьфу ты, – плевались, расходясь, матросы азовские да гангутские. – Не накаркал бы черт языкатый!

К главным силам эскадры, согласно плана, позднее должны были присоединиться фрегаты "Константин" и "Вестовой". Первый из них был задействован для отправки в Голландию семейства посла князя Волконского, а второй для перевозки в Ревель со всем огромным скарбом семью и свиту графа Кочубея.

"Вестовому" отчаянно не повезло. Вначале он долго ждал прибытия Кочубея с домочадцами и слугами, затем вышел в море, но вернулся из-за штормовой погоды. Второй раз плыть морем Кочубей наотрез отказался:

– Уж больно у вас сильно качает. Почитай всю душу у меня вывернуло, одной желчью и плевался! Лучше уж я до города Ревеля в коляске проедусь! На фрегате осталась лишь графская прислуга и имущество. Вновь выйдя в море, "Вестовой" у самого Ревеля выскочи на камни. Трое суток моряки пытались спасти судно, а затем съехали на берег. "Вестовой" разбило волнами, а вместе с ним ушло на дно и все кочубеевское барахло. Слава Богу, хоть все живы остались.

Адмирал Сенявин первоначально планировал включить "Вестовой" в отряд Гейдена и таким образом фрегат вполне мог бы принять участи в Наваринском сражении. Командир "Вестового" капитан-лейтенант П.Б. Домогацкий за потерю судна был отдан под суд и после проведенного разбирательства изгнан со службы.

Незадолго до выхода в море эскадры вернулись в Кронштадт со Средиземного моря суда отряда Беллинсгаузена, укомплектованные офицерами и матросами гвардейского экипажа: "Царь Константин" и "Елена". Моллер настаивал, чтобы Сенявин включил их в эскадру. Но тот наотрез отказался.

– Гвардейские команды уже в Петербург сбежали отдыхать от трудов праведных и веселиться, а новые еще только осваиваться начали. Куда их сейчас опять за пять морей гнать. Пусть к плаванию готовятся со всей серьезностью и без спешки авральной!

– Но ведь от этого эскадра ваша слабее станет! – не унимался Моллер.

– От того, что два не готовых судна в ней состоять не будут, она, наоборот, станет сильнее! Что же касаемо участия в плавании средиземноморском, то, помяните мое слово, что одним отрядом грейговским все не ограничится и нам еще не раз придется посылать туда новые эскадры! Коль с турками драку затеваем, то там всем делов хватит!

Но командиры судов капитан 2 ранга Зеленой и капитан-лейтенант Епанчин горели желанием успеть выйти в море со всеми. На "Царе Константине" и "Елене" авралили круглые сутки.

В конце концов, Сенявин согласился взять их до Портсмута.

– Прилежание и старание ваше награды достойны! – сказал он довольным командирам.

К удивлению многих, и сам старик Сенявин не ограничивался чисто начальственным делом, а лично разъезжал по кораблям вверенной ему эскадры, вникая там в каждую мелочь вплоть до проверки ружейных замков. А бумаг у него все пребывало. Особенно много забот было с парусами. Как обнаружилось, выданные в порту паруса, оказались сгнившими.

– А что мы сделать можем, когда столько лет на складе провалялись! Новые- то и забыли, когда присылали!

Сенявин же требовал только надежные и непременно три комплекта.

– Ежели нет трех, давайте хотя бы один надежный, а остальные парусиной! Сами в походе шить будем, а гнилья не возьму!