Валерий Марченко - Калинов мост

– Здравствуйте, товарищи! Председатель Нарымского крайисполкома Погадаев!

– Здравия желаю, – оживился начальник конвоя, – помощник командира взвода Томского конвойного полка ГПУ Огурцов.

Пантелей Куприянович скользнул взглядом по мордастым лицам красноармейцев, вооружённых винтовками с примкнутыми штыками, и решил, что эти парни, в отличие от контингента, который охраняли в пути, успешней перенесли нелёгкий путь по Оби.

Между тем выстроившиеся в шеренги выселенцы, с вожделением смотрели на мутную воду Полоя, изнемогая от жажды и голода. Казалось, ещё немного – и вопреки команде конвоя «стоять на месте» кинутся к илистому берегу речки.

– Дайте людям напиться воды и привести себя в порядок. Нельзя же так, товарищи!

– Не положено, товарищ Погадаев. Передадим вашему ГПУ, а там – хоть не рассветай! Что хотите с ними, то и делайте. Вон, кажется, и представители идут!

С крутого обрыва спускались трое в форме начальствующего состава ГПУ: в фуражках с синими околышами, на защитных рубахах темно-зелёные петлицы. У одного на левом рукаве звезда с двумя квадратами – командир роты, у остальных по квадрату – командиры взводов. Начальство.

– Здравствуйте, товарищи! Начальник Парабельского райотдела ГПУ Смирнов. А вы Погадаев? Пантелей Куприянович?

– Верно, – кивнул Погадаев.

– Здравия желаю, я вас признал по Нарыму. Были у вас на совещании начальствующего состава краевого ГПУ, вы делились с нами вопросами развития края. Интересно было. Вроде глушь, тайга кругом, а много что кроется в них, и надо развивать, осваивать. Богатства, одним словом!

– С ними вот и будем развивать и осваивать, – кивнул Погадаев на изнеможённых людей.

– М-да, – понимая, к чему клонит начальник крайисполкома, согласился чекист, – доходяги.

Подбежал шустрый начальник конвоя с командиром отделения. Козырнув, доложил:

– Товарищ командир роты, спецконтингент в количестве трёхсот пятидесяти человек в ваше распоряжение прибыл. Старший конвойной команды помкомвзвода Огурцов.

– Нияк ни, товаришу помкомвзводу, – вытаращил глаза Сидоренко, – в наявности вже триста сорок шисть осиб.

– Утекли в дороге? – насторожился Смирнов.

– Куда утекут, товарищ начальник? Померли в трюмах – два человека мужеского рода, женщина и малое дитё.

– Значит, так, Огурцов, людей у меня нет, все на объектах. Вас ожидали завтра, но ничего! Сколько у тебя красноармейцев?

– Конвой – девятнадцать человек.

– Отлично, дорогой мой! – хлопнул по плечу начальника конвоя Смирнов, – конвоировать спецконтингент всего ничего – километров пять и свободны, а там разберёмся сами. Бежать всё равно некуда – бесполезно, и гнус сожрёт, да и народ у нас ох, как не любит чужаков. Охотники знают тайгу – от них не уйдёшь.

Погадаев решил вмешаться в разговор чекистов, чтобы разобраться с прибывшими людьми и объектом, на который они определены Томским руководством, и соответствует ли это плану, утверждённому им самим неделю назад.

– Товарищ Смирнов, а где председатель райисполкома Братков? – спросил он у чекиста, – мне не понятно, на какой объект направлен спецконтингент? В сопроводительных бумагах ничего такого нет?

– Так точно, товарищ начальник! – вмешался Огурцов, – у нас в сопроводительной значится конечный пункт – Парабель и всё.

Погадаев перевёл взгляд на Смирнова.

– Не могу знать, товарищ Погадаев, – пожал плечами чекист, – мы ожидали их завтра, наверное, и председатель на объекте.

– Что за объект?

– Их вообще-то несколько, но, пожалуй, спецконтингент направлен для строительства кирпичного завода.

– Это, как-то проясняет картину.

Пантелея Куприяновича расстроила организация приёма первой партии выселенцев. «Так не пойдёт, – решил он, – полнейшее отсутствие взаимодействия органов ГПУ с властями по доставке контингента».

Вздохнув, окинул взглядом безликую массу людей: «Какие из них работяги? Им бы отдохнуть, набраться сил, но где там? Надо строить жильё, подъездные пути, поднимать завод! Подготовиться к зиме».

– Товарищ Смирнов, прошу вас, дайте команду конвою, чтобы люди напились воды, ополоснулись. Чувствуете запах? Антисанитария! Дети малые, женщины не дойдут до объекта, а идти по тайге и болоту несколько километров.

– А что, Огурцов, если спецконтингент хлебнёт водицы? Не возражаешь? – спросил Смирнов у помкомвзвода.

– Не возражаю, товарищ командир роты, если под вашу ответственность, конечно!

– Ты это брось – под мою ответственность! – вскинулся чекист. – Под мою, это, когда приму у тебя. А тут недостача вышла, разобраться надо…

– Однако мысли у них разные, товарищ командир роты…

– Известное дело – разные! Они и у нас с тобой неодинаковые, так, что ли, Огурцов?

– Так точно, товарищ начальник! Сидоренко!

– Тут я, товаришу помкомвзводу! – откликнулся командир отделения.

– Контингент построить в шеренгу по десять! Пересчитать и двадцать минут на моцион! Но смотри у меня – глаз не спускать!

– Слухаюсь!

Сидоренко козырнул и побежал к измученным людям.

– Слухай мою команду! – гаркнул потомок запорожских казаков. – В колону по десять – ставай! Живенько! Часу в обриз.

Масса зашевелилась, загалдела, послышался плач детей, матерные команды бригадиров: «Разберись по десять, быстрей, быстрей!».

Погадаев удивился, глядя на живой муравейник из людей, который привычно выполнил команды на построение. Обозначилась первая шеренга, вторая, третья…

– Становись, мать твою! Кто упал! Петров, пройдись прикладом!

Красноармеец с лоснящимся от пота лицом кинулся в глубину строя.

– Кто тут? Встать! Ну-ка не балуй мне! Встать, говорю!

– Женщине плохо, дайте воды! – послышались голоса.

Люди расступились. На песчано-илистом берегу Полоя лежало тело худенькой женщины в рваненькой блузке, рядышком мальчуган четырёх-пяти годков.

– Вставай, мамка, ну, вставай же, – теребил он плечо упавшей женщины, – дядя с наганом разрешил испить воды.

Конвойный наклонился к женщине, приложив к шее тыльную часть ладони.

– Минус один, товарищ помкомвзвода – мёртвая, – крикнул он начальнику конвоя.

– Так, ёшь твою мать… Ты, ты и вы двое, – Огурцов указал на мужчин-выселенцев, – вынести тело. – Шевелись, мать вашу так!

Четверо мужчин взяли тело несчастной за руки и ноги и вынесли из толпы к начальству.

– Мальчонка остался один, граждане начальники. Её муж умер в теплушке после Урала», – заметил средних лет выселенец, прикрыв лицо усопшей косынкой, снятой с её же плеч.

– Хм, фамилия? – спросил Смирнов.

– Моя?

– Твоя-твоя!

– Мезенцев я, из Ленинграда.

– Забирай мальчонку, на месте разберёмся.

Помкомвзвода Огурцов, решив, что вопросы решены, крикнул: