Ольга Иванова - Гаухаршад

Девушка вскрикнула и что-то торопливо стала говорить своему жениху. Мужчина мрачно молчал, он всё ниже и ниже опускал голову. Казалось, он не мог вынести своего собственного бессилия и вида растерзанного лица невесты с распухшими от поцелуев Хыяли губами. Он лишь кивнул в ответ на молящие слова княжны. Мангыты напряжённо выжидали, чем закончится этот диалог, но черкесы уже молчали, лишь их взгляды, встретившись, не отрывались друг от друга. По бледному лицу красавицы потекли слёзы, она протянула руку к подносу с едой и решительным движением оттолкнула его от себя. Лепёшки и куски мяса полетели на пол.

Хыяли взревел от ярости, кинулся к упрямице, но старый сотник вновь остановил его. Повернувшись к десятнику, Ахмад-баши подал знак. Мангыты повалили сопротивлявшегося черкеса на пол, один из них ухватил босые пятки, заломил ноги к затылку, другой потянул вверх голову. Связанные за спиной руки мужчины задёргались от боли. Ещё мгновение, и в комнате раздастся хруст сломанного позвоночника. Княжна расширенными от ужаса глазами наблюдала за ходом древней, как сами кочевники, казни. В самый последний момент, когда невозмутимый юзбаши уже вскинул руку, готовясь резко опустить ладонь, выдержка изменила девушке, она с отчаянием бросилась на грязный пол, схватила первую попавшуюся под руку лепёшку и с ожесточением вцепилась в неё зубами. Пленница словно не принимала пищу, а вгрызалась в плоть ненавистного врага. Сотник сделал знак, и воины отпустили тяжело вздохнувшего черкеса, мгновение назад уже почувствовавшего дыхание смерти. А княжна вперемешку со слезами всё глотала лепёшку, и Ахмад-баши, удовлетворённый этой картиной, приказал увести пленного джигита.

Дорога до Солхата в это жаркое время года была утомительной и тяжёлой. Хыяли двигался на своём коренастом жеребце впереди каравана и равнодушно вглядывался в пустынную дорогу. Местность с каменистыми холмами, заросшими кряжистыми деревьями и густым кустарником, мало напоминала родные степи. Но не о них сейчас думал предводитель мангытов: в Кафе им удалось избавиться от всех пленников, кроме девушек, которых везли в крытой повозке, оберегая их нежную кожу от нещадно палящего солнца, а воины таили в своих душах недовольство. За крепких мужчин и женщин с детьми удалось выручить совсем немного, если порубили бы полон в черкесском ауле, меньше было б хлопот и трат по их содержанию на постоялых дворах. Теперь вся надежда возлагалась на черкешенок, которых тащила неповоротливая повозка, увязавшая большими колёсами в глубокой колее.

Хыяли, третьему сыну табунщика Журмэя, пошло сороковое лето. Тридцать раз вставали травы в степи с той поры, когда он вместе с братьями покинул улус беклярибека [11] Беклярибек – большой князь, титул князя над князьями. Тимера – отца крымской валиде [12] Валиде – титул старшей госпожи. Нурсолтан. Тогда они, четверо братьев, отправились в поисках лучшей доли за мурзой Хусаином. Судьба забросила их в Казанское ханство, а затем привела в Крым. Братья верно служили мурзе Хусаину, были преданы крымскому хану Менгли-Гирею и немало услуг оказали для благородного господина во времена обороны Кафы. За эти годы при дворе повелителя нашли достойное дело двое из них. Старший – Айтула командовал «неуловимыми», состоявшими на службе при великом аге [13] Великий ага – министр полиции в Крымском ханстве. мурзе Хусаине. Второй брат Акшобат возглавлял личную охрану госпожи валиде. Пожалуй, только два младших сына Журмэя – Хыяли и Турыиш вели вольную жизнь степных удальцов. Несколько раз в год они собирали сотни из таких же отчаянных батыров, ищущих лёгкой добычи, и отправлялись в набег. Деньги, вырученные за пленников, тратили легко и быстро. И вновь выносливые степные лошадки уносили их на земли литовцев, черкесов и в другие края, где можно было показать воинскую удаль, набрать добра или сложить голову в жестокой сечи.

Не доезжая до бывшей столицы Крыма – Солхата, ногайцы увидели караван-сарай. Он широким пятиугольником раскинулся на перепутье, радушно приглашал под свой кров усталых путников. Придорожный гостиный двор, куда вёл каменный портал, украшенный богатой резьбой, оказался переполнен постояльцами. Не один караван нашёл приют под гостеприимной крышей, втянулся в распахнутые ворота и отряд мангытов, сопровождая скрипучие арбы с девушками.

Хыяли, спешившись, пропустил вереницу погонщиков в полосатых халатах, которые вели на водопой во внутренний двор неторопливых, важно шествующих верблюдов. Там был устроен глиняный водопровод, наполнявший выдолбленные в дереве поилки живительной влагой. Развьюченные животные освобождались от поклажи, утоляли жажду в одном ряду с лошадьми и осликами, прижимавшими длинные уши к спине. Хозяева четвероногих животных, накормив и напоив своих подопечных, могли заняться обыденным досугом. Земледельцы из ближайших поселений отдыхали в тенистых нишах, устроенных в галереях караван-сарая. Расторопные слуги предлагали им прохладные напитки и незатейливую еду. Рядом с нишами, сваленные у глинобитной стены, дожидались погрузки полосатые харпузы [14] Харпуз – арбуз. От этого татарского слова произошло русское слово «арбуз». , высокие корзины с овощами и кувшины с местным вином. В хурджинах и больших плетёных кошелях томились яблоки, груши, янтарные персики, из корзин свешивались тяжёлые виноградные кисти.

Мангыты завернули на постоялый двор, чтобы испить свежей воды. До Солхата оставался час пути, и они спешили соединиться со своими соратниками, которые дожидались своей доли в предместьях большого города. Вместе с воинами ожидал старшего брата и Турыиш. Лишь только отряд утолил жажду и напоил коней, как тут же направился к дороге.

Хыяли встретился с братом на закате дня. Турыиш только что совершил намаз и был полон благочестия, он перебирал янтарные чётки, лишь изредка бросая задумчивый взгляд на брата. А Хыяли с иронией оглядывал его жилище. Этот небольшой глинобитный дом на окраине Солхата был заполнен толстыми книгами, обтянутыми сафьяновой кожей. Хыяли так и не научился читать, а пристрастие брата к книгам считал пустым занятием. То ли дело отправиться на охоту, развлечься с женщинами или провести несколько часов за хмельным пиршеством в кругу товарищей по оружию. Турыиш всегда избегал их весёлых посиделок, он и в набеги уходил с одной лишь целью – заработать денег на книги.

Удивительное дело, но учёность Турыиша не мешала ему быть храбрым и искусным воином. Пожалуй, даже Хыяли не владел саблей так, как его младший брат. Клинок в руках Турыиша превращался в сверкающий огонь, карающий всех, кто отваживался броситься на него. Он был вездесущ и появлялся в самых горячих точках боя, выручая своей сноровкой и смелостью не одну горячую голову. Но всякий раз после удачного набега младший брат исчезал из Солхата и являлся с опустошённым кошелем, чтобы вновь приникнуть к своим книгам, довольствуясь чёрствой лепёшкой и родниковой водой.