Александр Железняк - Огонь веры

В одно из этих собраний Герду Панарону князем был пожалован титул барона, что возвысило его ещё больше. Но, однако же, несмотря на это, Дораны – чей глава был графом в седьмом поколении – не уставали напоминать всем о том, что «выскочка» не принадлежал к дворянскому сословию по праву рождения. Как бы то ни было, после того как был начертан герб рода Панаронов, его основатель задумался над тем, с какой из знатных фамилий Севера будет удобнее всего заключить союз, а проще говоря – за кого выдать замуж свою единственную дочь.

Но достойный судовладелец в своих расчётах не учёл той простой вещи, что его своевольная дочь и сама была способна решить свою судьбу. Агния была украшением своей семьи, и многие в городе совершенно справедливо полагали, что на всём Севере не сыщешь более чудесной девушки: от отца ей достался высокий рост и дивные светлые волосы, а от матери – пронзительные серые глаза, в которых легко можно было утонуть.

Агния была не только прекрасна лицом, но также, вопреки представлениям, распространённым на суровом севере, о предназначении женщины в семье, обладала острым, прозорливым умом, которым она вовсе не боялась пользоваться. Она догадывалась о том, какая судьба её ждёт: Агния помнила о том, как её отец прошёл жизненный путь от простого конторщика до одного из самых влиятельных господ в городе. Ей также было известно о том, как Герд Панарон ведёт дела, и ей меньше всего хотелось превращать свою жизнь в разменную монету для очередной удачной сделки отца. Потому Агния Панарон, до того неуклонно пресекавшая все попытки со стороны молодых людей завоевать её сердце, решила, что пора действовать самостоятельно.

Она решительно отвергала любые мысли о браке со знатными господами Калантира, так как не видела среди них ни единого достойного человека, а достоинство – это то, что она искала более всего в своём будущем избраннике. Отец Герд начинал терять терпение, быстро разгадав замысел дочери, но до поры пока не принимал окончательного решения, позволяя Агнии своевольничать. Как бы он ни вёл дела в порту, но его семья – это был не порт, однако выдать дочь замуж было всё же необходимо. И при этом совершенно необходимо было, чтобы жених был из знатного сословия, дабы повеление князя о наделении Герда титулом закрепило родовые права Панаронов и превратило эту фамилию в один из столпов Севера не на бумаге, а в умах людей.

Агния понимала, что настанет время и её отцу-барону придётся навязать ей неугодное решение, какого не хотели ни дочь, ни отец, но какого требовал Север. В один из дней, когда упавшая духом Агния прогуливалась вблизи порта, к ней неожиданно обратился один из моряков с галер. Дело это было неслыханное, ибо люди из низших сословий редко напрямую обращались к знатным господам и вообще, как правило, не имели привычки вставать у них на пути. От неожиданности Агния Панарон даже остановилась, хотя моряк всего-то спросил, отчего она такая печальная.

Агния, видя невысокое происхождение обратившегося к ней простолюдина и находясь под влиянием сильных и тягостных чувств, неожиданно для себя рассказала незнакомому человеку о том, что терзало её душу: об отце, который желает выдать её замуж; о том, что она сама того не хочет; о том, что не хочет подводить отца, которого любит, но всё же не может смириться с той судьбой, что он ей предлагает.

Моряк внимательно выслушал её, что удивило Агнию даже больше того, что она сама рассказала о тревоживших её печалях. Ранее она считала, что проблемы богатых и знатных господ мало заботят бедняков, но её неожиданный собеседник проявил участие, выслушав её, а после того, как она завершила говорить, он тяжко вздохнул и начал делиться историей своей жизни!

Он был бедным моряком, как и угадала Агния. Ходил на торговой галере, но не потому, что людям его сорта в порту больше не найти никакой другой работы, а потому, что он искренне и беззаветно любил морские походы. Раньше моряк был всего лишь гребцом, но теперь стал помощником капитана и, возможно, вскоре и сам сможет подняться до звания капитана, и тогда он сможет направить свой корабль в неведомые дали, туда, куда ещё никто не ходил. Моряк рассказывал Агнии о дальних странах, о которых мало кто слышал и мало что знал; об островах, на которых ещё чувствовалась древняя сила, что создала всё вокруг; о народах, которые ещё поклонялись языческим богам, как некогда делали и сами энелианцы.

Агния слушала этого моряка, который говорил о таких вещах, которые можно было прочесть только в книгах, редких и дорогих, что писали монахи и путешественники, и чувствовала странное влечение к нему. Она видела в этом необычном человеке очень далёкое напоминание из детства. Словно бы её отец вернулся из прошлого, молодой и отчаянный, открытый для всего нового, открытый для нового вызова. Из того прошлого, где он ещё не был помазанным витязем, а был скромным конторщиком, когда он был погружен в мир фантазий, а не в мир расчётов, когда он стоял гордо и прямо, а не согбенно сидел над счетами, как сейчас.

Долго ль, коротко ль, но Агния нашла свою любовь сама. Такой поворот судьбы очень не понравился её отцу, который вовсе не желал породниться с обыкновенным матросом, да к тому же ещё работающим на чванных Доранов! Но мало того, что Годрик Каэр был низкого происхождения, так он ещё и не имел никаких родных: оба его родителя были погребены под лавиной в Багряных горах, когда они шли с торговым караваном через перевалы. Сам молодой Каэр в то страшное одинокое время был оставлен на попечении друзей своего отца. И после того как он вырос сиротой без всякой опоры, то был вынужден самостоятельно добывать себе хлеб и потому пошёл наниматься в порт. Для него это было самое честное решение.

Но работа в порту приносила лишь крохи: постоянная нужда отразилась на Годрике. Он был ниже многих мужчин Северной Чети, которые во всех землях отличались большим ростом, но имел широкие плечи, на которые он мог взвалить мешок с зерном по весу вдвое больше его самого. Его могучие руки выпирали из рукавов рубахи, так что даже ткань иногда скрипела, когда он работал. Ладони были испещрены мозолями – это было постоянное напоминание о тяжёлом труде галерщика. Но, несмотря на всё это, сам по себе Годрик был приятен на вид и имел красивое лицо правильной формы. У него были чёрные, вьющиеся волосы, которые спадали до плеч, и выразительные синие глаза.

Агния и её отец Герд сломали немало копий меж собой, прежде чем, в конце концов, благородный Панарон согласился принять в свою семью Годрика Каэра. Герд увидел в этом молодом помощнике капитана торговой галеры молодого себя, и это напомнило ему о том, что всего, что он имел, он добился сам безо всякой помощи. Отец Агнии поверил своей дочери, что Годрик тоже сможет всего добиться в жизни. Герд преисполнился надежды, что Годрик не разочарует его, и согласился благословить брак между ним и его единственной дочерью.