Баянгали Алимжанов - Сказ столетнего степняка

Встретили мы гостей и с радостью, и с тревогой. Дело в том, что во главе каждого отряда стояли наши братья. Акимжан и Каримжан – доводились нам троюродными братьями, которых мы давно не видели. Соскучившись, они решили навестить родных в мирном ауле, а заодно и себя показать, а если получится, перетянуть всех родственников на свою сторону. Наши деды были родными братьями. В отличие от меня, Бектемирова, носящего имя прапрадеда, они носили фамилию Абжанов и Абишев, так звали их дедов. Но история распорядилась так, что троюродные братья оказались по разную сторону баррикады и стали врагами.

Мне пришлось приложить все свое дипломатическое умение, чтобы усадить воинственно настроенных вооруженных гостей за одним столом. На самое почетное место – торь – претендентов было двое. Мне пришлось усадить их рядом, причем таким образом, чтобы оба заняли центральное место. А бойцы расположились по обе стороны стола возле своих предводителей. Оба новоиспеченных спесивых «генерала» довольно заулыбались, но напряжение сохранялось. Чем меньше начальник, тем выше его гонор. И братья, служившие чужим властям, добившиеся маленьких чинов, находящиеся всегда под давлением вышестоящих начальников, здесь, в ауле, почувствовав себя важными персонами, распрямили спины. Они даже не скрывали этого, чинно показывая всем своим видом превосходство над бедными сородичами.

Мы сидели смирно, не смея шелохнуться. Напряжение было такое, что мне было слышно биение своего сердца. Был один очень щепетильный момент, когда подали табак – деревянное блюдо с мясом. Все напряглись еще больше. Вопрос был в том, кому достанется голова барана. По древнему обычаю кочевников, голова подается самому почетному гостю – главе рода, свату, старшему по возрасту. И тот, кто разделывает голову, считается главным по жизни. Но это в мирное время. А как быть с военными, враждующими меж собой, готовыми при первом же подозрительном движении противника открыть пальбу?! Получается, если подам голову красному комиссару, то все решат, что желаю им победы и власти. А если ублажу белых, то автоматически перейду в разряд врагов красных. Лучше дать бы каждому по голове! Но ни в коем случае обычай казахов не позволяет подавать две головы в одном блюде. Вот такой переплет!

Я принял единственно верное решение. Голову барана предложил Акимжану, который был на два года старше Каримжана. Уважение к старшим – неопровержимый закон степи, и никто открыто не смел оспаривать первенство, данное всевышним. Беляки-казахи посветлели челом, посчитав это за добрый знак, за большее к себе уважение. Красные молча переглянулись, выразив взглядом, что еще видно будет, кто и чью голову будет разделывать.

Красные и белые, шестеро на шестеро, при оружии, сидели за столом и ели из одного блюда жирную баранину вперемежку с копченой кониной и запивали все кумысом. Все были одеты в военную форму. С каждой стороны присутствовали трое казаха и трое русских. Два брата – Акимжан и Каримжан, каждый во главе своего отряда, сидели рядом и мирно уплетали копченые казы-карта и свежую баранину.

– Где Салим? Что-то не видно нашего баловня? – вдруг ласково спросил Каримжан.

Вопрос вполне естественный, но я немного замялся. Дело в том, что алашордынец Салим был против их всех. Перед приездом красно-белых братьев я его отправил подальше от аула, чтобы вспыльчивый удалец не натворил бед.

– Да он… сами понимаете, молодость – огонь, вихрь… Охотится, наверное, за красной лисицей в степи!

Что меня заставило сказать про лисицу, да и еще красную, сам не понимаю. Сказал бы просто – с девушками встречается, и баста!

– Почему-то все хотят поохотиться на красных! – попытался пошутить Акимжан.

– Да только сами потом покраснеют! – не растерялся с ответом Каримжан.

– Знаем мы ваших! Сколько красных побелело в степи – никому не известно! – резко отрезал Акимжан, и в его голосе прозвучали железные нотки.

Всем было понятно, что они имели в виду. Каримжан намекал на пролитую ими кровь белых, а Акимжан напоминал ему, сколько красных полегло от пули беляков и окуталось белым саваном или, хуже того, осталось лежать в степи без могилы и их кости белеют в лунную ночь.

Момент был напряженный, но выручил малый из отряда красных. Видать, он недавно примкнул к ним, потому что был больше похож на аульного увальня, чем на вышколенного рядового Красной Армии.

– Вот, готов! Давайте начнем! – воскликнул он, показывая всем чисто объеденный жилик – среднюю берцовую кость лошади.

Бить жилик – азартная состязание северных казахов. Обычно бьют его кулаком, обмотанным полотенцем, о бок топора, положенного плашмя на землю. Но мастера любят обострить состязание, и бьют голой рукой только по одному разу за круг, причем без тыкыл – предварительного постукивания кости для определения по звуку слабого места. Тогда задача усложняется, и, бывало, кость ходила по кругу целенькой по нескольку раз.

При виде жилика джигиты встрепенулись, расправили плечи и приготовились к состязанию. Увалень-красноармеец положил топор плашмя на землю и пустил кость по кругу. Казахи начали состязание, нанося один за другим точные, выверенные удары по кости. Кость оказалась крепкой, да и джигиты вначале били не во всю силу, боясь повредить руку. И тут, не выдержав, один из беляков-русских тоже вступил в состязание.

– А нам можно? – громко спросил он. – Что-то долго возитесь с костяшкой!

– Конечно! – загалдели красно-белые казахи дружно. На миг даже все забыли, что они враги.

– Давай, Костя, покажи кости! – завопил косоглазый рыжий беляк, уверенный в мощи своего соратника.

Белый обладал богатырским сложением – просто громила! Он засучил рукава, протер ладони, сжал огромный правый кулачище и со всего размаху звезданул по кости. Жилик ударился о бок топора, послышался хруст. Мы подумали – все, сломал парень жилик. Но в следующий миг он ахнул, заматерился, хватаясь левой рукой за правую. Жилик лежал целенький, а рука громилы была сломана. Видать, не рассчитал точку удара, полагаясь на свою дикую силу. Что поделаешь, перетянули ему руку тряпьем, дали выпить пиалу водки и велели терпеть.

Наконец жилик сломал увалень из аула точным ударом. Красные возликовали, белые пригорюнились. Я быстро включился в разговор, превратив все в шутку, мол, ваша голова, а у них – жилик. Это было справедливо, и казахи одобрительно загудели.

Равновесиебыло достигнуто, и противники, подняв пиалы, произнесли дружественный тост.

– Выпьем за то, чтобы вы покраснели! – пошутили красные.

Это означало: пусть прольется ваша кровь.

– За то, чтобы вы побелели! – отплатили белые.

То есть, пусть ваши кости белеют на солнце.