Семён Штейнберг - Жизнь вместо жизни

– Обычная строевая песня, я её ещё с первого года службы помню. – Обязательно пришлю музыкантов – пусть подберут музыку, мне очень понравилась. Скажите, старшина, там, где Вы служите, все так учатся строевой подготовке? Твои подопечные за два часа научились большему, чем многие наши курсанты не могут научиться за два года.

– Мы всё – таки в столице службу несём – нам плохо выглядеть нельзя – ни внешне, ни внутри. В большинстве случаев мы всё время на глазах у тысяч людей, в том числе и у иностранцев.

– Да. Выправка и дисциплина чувствуется, у вас на высоте. Скажите, в чём заключается служба вашей части в Москве?

– Обеспечение общественного порядка во время проведения массовых мероприятий и охрана некоторых государственных объектов.

– Охраной заключённых тоже вы занимаетесь?

– Нет, наша дивизия этим не занимается. Для этого существуют специальные конвойные части, – они входят в систему внутренних войск – В праздничных военных парадах ваша дивизия тоже участвует? – Так точно. В военных и в спортивных. В составе одного из полков есть отдельный батальон – парадная коробочка.

– Что значит в спортивных парадах?

– Выделяется необходимое количество личного состава, как правило батальон, одевают в спортивную форму, два – три месяца тренировок и изображаем спортивное общество «Динамо».

– Чем Вы занимались до службы в армии?

– Работал и учился на заочном отделении Уральского политехнического института по специальности «Обработка металлов давлением»

– С техникой имели дело?

– Да, работал подручным на прокатном стане.

– Тяжело приходилось работать и учиться?

– Да. В металлургии везде нелегко.

– Поэтому решили сменить профессию?

– Не интересно. Работа инженеров тоже далеко от творческой – многие уходили из профессии.

– Почему сразу не поступали в училище?

– Собирался в гражданский авиационный ВУЗ, но меня уговорили сдавать экзамены в УПИ. Экзамены проходили в первых числах июля; когда уже поступил, забирать документы и поступать заново просто побоялся, можно сказать, струсил.

– Почему хотели связать свою жизнь с авиацией?

– Когда вижу самолёты, во мне всё замирает, забываю про всё на свете, не могу налюбоваться на их красоту. Мне кажется, что самолёты – вершина инженерной и технической мысли – совершенней техники, чем самолёт, на свете не существует и не будет существовать никогда.

Я знаю, что такое подъёмная сила крыла самолёта, за счёт которой самолёт держится в воздухе, но иногда кажется, что в полёте самолёт словно оживает, становится самым умнейшим живым существом. Это прозвучит банально, но я, почти уверен, что просто люблю самолёты.

– Кто или что определило Вашу любовь к авиации?

– Несколько лет назад я познакомился с одним очень хорошим человеком, авиационным инженером, капитаном, попавшим под «хрущёвское» сокращение, – он так увлечённо рассказывал о самолёте, как о живом, самом лучшем своём боевом товарище. Вероятно, этот человек и посеял в моей душе это зерно любви к самолётам, к авиации. Чуть позже, этот капитан дошёл до Министра обороны и добился возвращения в армию, к своей любимой профессии.

– Как вы узнали о нашем училище?

– Ехал в поезде с двумя лейтенантами, – вашими выпускниками. Они рассказали мне об училище, дали Ваш адрес и настойчиво советовали написать письмо.

– Что они ещё рассказали, эти лейтенанты?

– Сказали, что Вы, товарищ генерал, можете своим приказом разрешить сдать экстерном зачёты и экзамены по общеармейским дисциплинам за первые два года обучения.

Офицеры многозначительно переглянулись между собой.

– Для этого нужно сначала быть зачисленным в училище.

– С Вашего разрешения, буду просить перевода из УПИ в Ваше училище.

– Сумеете сдать все зачёты и экзамены?

– Пока не знаю, хочу познакомиться с программой и нормативами, – тогда я смогу оценить свои возможности и принять решение.

– Толково. Значит так, – генерал поднялся, переходя на официальный разговор. Майор и я тоже встали.

– Оценки в твоём послужном списке весьма хорошие; у меня нет оснований им не доверять. Вчера и сегодня я видел Вас в реальном деле, убедился в Вашей способности самостоятельно принимать верные решения.

Зачёты – по огневой подготовке, строевой, химической, и физподготовке. Всё остальное – по их результатам. Закрепите за ним офицера – пусть тренируется. До двадцатого числа все зачёты должны быть сданы. Всё, можете быть свободны.

– Разрешите идти?

– Идите. Товарищ майор, задержитесь!

Дождавшись, когда дверь кабинета закроется, генерал обратился к майору: – Александр Павлович, возьмитесь сами за этого парня. Запросите через первый отдел его документы из института и готовьте его к сдаче нормативов. Чтобы замполит не ворчал, пусть сдаёт экзамен по истории партии. Пока он в отпуске, привлеките секретаря парткома. Поработайте с преподавателями, чтобы не упирались и не скупились. Он приехал к нам осознанно, такие люди нужны не только нам. Нужны авиации, всем Вооружённым силам. У этого старшины должно всё получиться. Лукину скажите, чтобы до окончания сдачи нормативов на него не рассчитывал – пусть привлекает суворовца – он ему пригодится. Подготовьте приказ – создайте комиссию из преподавателей. Начальник штаба – председатель, замполит и Вы – заместители. Я в утверждающей части. Экзаменационную ведомость – в двух экземплярах. Всё ясно?

– Так точно! Разрешите выполнять?

– Выполняйте, завтра с утра начинайте!..

Вернувшись в казарму, с удивлением обнаружил всю нашу команду одетой в весьма приличную матросскую форму. Пусть не в «парадную», но в чистую и не в штопаную, и у ботинок не отваливается подошва…

Для меня приготовили настоящую уставную форменку и брюки. Даже пришили погоны с двумя «золотыми» нашивками. Поверх формы лежал свёрнутый кожаный ремень с якорем на начищенной до солнечного блеска бляхе… Пришлось тоже переодеться…

– Откуда всё это взялось, – допытывался я у суворовца.

– Не знаю, пришли с обеда, а тут какой-то прапорщик, по морскому мичман, раскладывает по койкам. Велел каждому примерять, если не подходила, менял. Потом полковник, из свиты, сам лично проверял…

– Старую куда дели?

– Приказали оставить у себя, сказали ещё пригодится…

…В послеобеденные полчаса личного времени нашёл того старшину, бывшего помдежа.

– Здорово тебя перекрестили, – засмеялся старшина.

– И перекрестили, и перекроили, и перекрасили… Лучше просвети меня в морских званиях, а то сходу не разберёшься. Без бутылки не поймёшь…

Через полчаса я уже знал, как отличить старшего матроса от старшины. Чем отличаются старшины первой, второй и третьей статьи. Кто такие главстаршина и мичман… Мне «популярно» объяснили чем отличается капитан – лейтенант из плавсостава от капитана береговой службы и в чём разница между капитаном первого ранга и обычным полковником… С большим трудом я сумел понять кто такие контр – адмиралы, адмиралы и вице адмиралы… Единственное, что обнадёжило и обрадовало, что звания офицеров училища не надо «переводить» в морские…