Юрий Колонтаевский - Люди как реки
- Название:Люди как реки
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2019
- ISBN:978-5-9965-0481-7
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Колонтаевский - Люди как реки краткое содержание
В училище кипит жизнь, падают и поднимаются с колен люди, проявляются репутации и судьбы, рушится и рождается любовь, словом происходит все то, что мы по простоте по-прежнему называем обычной жизнью, но что на самом деле невероятно сложно, противоречиво, запутанно.
Перед нами рассказ о причудливом переплетении сложных человеческих жизней, о строительстве и преодолении преград, разделяющих души, о мести за грехи прошлого и об отпущении грехов, о преступлениях и наказаниях, о любви к оступившемуся близкому и ненависти к предательству, о забвении долга, о корысти, разрушающей душу, о бескорыстном страстном служении своему назначению, о непростительном невнимании к детской душе, о трепетном отношении к детям.
Эта книга – память о том, что было, что, к сожалению, не получило основательно подготовленного продолжения, но что рано или поздно обязательно возродится в новом качестве.
Люди как реки - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– Вот-вот, – смеется Сергей Антонович. – Это уже ближе к делу. Я знаю, Виктор, как поступил бы ты. Заставил бы парня восстановить стенд после занятий, а потом целый месяц он натирал бы паркет у тебя в препараторской. Так?
– Не исключено, – согласился Раскатов с вызовом.
– А что бы ты доказал? Что сильнее? Что власть у тебя карать или миловать? Вышла бы цепочка: проступок – наказание. А где же осознание вины и исправление? Ведь ценность имеют лишь эти два звена.
Раскатов молчит, жевать перестал, задумался.
– Я уверен, – говорит Сафонов, – человека нельзя сделать честным, колотя палкой по голове и приговаривая: «Будь честным, будь честным». Этим же манером нельзя сделать его сильным, смелым, жертвенным. Воспитать же раба или преступника – ничего проще. Это несложно сделать, даже произнося правильные слова. А кто из вас спрашивал самого себя, отчего нелегко быть честным, сильным, смелым. И как же легко и просто быть воришкой, трусом. Видимо, добрые качества достигаются основательным трудом над самим собой, тогда как дурные всегда рядом, их не нужно в себе воспитывать, поощрять. Дурное достается даром, доброе – трудом.
– Я же говорю, нужна палка и поувесистей, – напористо вступает Раскатов.
– Палка может помочь, это верно, – согласился Сафонов. – Особенно натуральная. Возьми купчишек. Те нещадно драли своих наследников. Наследников – можно, а народ, которому после нас жить, палкой не воспитаешь. Нужно иное искать, хотим мы того или нет, умеем или не умеем. Пока же мы не хотим и не умеем. А ведь как мало нужно! Научить думать не из-под палки, не в безвыходной ситуации.
– К сожалению, это только слова, – морщится Раскатов. – Какой в них прок? Еще одна порция правильных слов? Скажите лучше, как вы поступили с воришкой?
– А никак, – спокойно отвечает Сергей Антонович. – Стенд восстановлен, могу показать. А ведь этот самый воришка, как ты изволил выразиться, сначала обратился к тебе, а ты отказал.
– Вот к чему вы ведете, – смеется Раскатов, – оказывается, я во всем виноват.
– У тебя не стащат, согласен, – говорит Сафонов с досадой. – Знают, чем это кончится. Выходит, ты, не шевельнув пальцем, отбил охоту, наказал прежде, чем совершен проступок.
– Ладно, Сергей Антонович, – сдается Раскатов с шутливой усмешкой, – с вами спорить – только попусту тратить время. Останемся при своих?
– Не хотелось бы, Виктор, ой как не хотелось бы.
Плохо будет без старика, думает Белов и представлял себе, как однажды останутся они втроем: он сам, Раскатов и Вересов. Кто-то четвертый подсядет, но это будет чужой человек, которому только предстоит стать своим, понятным. Ничего-то с этим не поделаешь – старики уходят, а жизнь продолжается. Не успеешь оглянуться, как самому в тираж – на заслуженный отдых.
Он внимательно смотрит на Ольгу Николаевну, хорошо видимую ему, точно делится с нею своими грустными мыслями. Она замечает его взгляд на себе, склоняется к Антонине Ивановне, шепчет ей на ухо, улыбаясь виновато, мягко. Антонина Ивановна согласно кивает ей, тряся жидкими кудельками волос, – успокаивает, сочувствует? Пробует улыбнуться тоже, но лишь судорожно собирает дряблую кожу у рта, горбит сутулые плечи.
Раскатов пьет обжигающе горячий чай, смачно прихлебывая, Вересов отвернулся, что-то сегодня не в духе Юрий Андреевич.
Белов посмотрел на часы – перерыву конец, скоро звонок.
– Ну что ж, – нарушает молчание Сергей Антонович. – Пора и честь знать.
Он тяжело поднимается, ковыляет к стойке, вытягивая бумажник из кармана.
Хлопает дверь, в столовую влетает Кобяков, на ходу извлекая бутерброды из бумажного свертка.
– Мне бы стаканчик чаю, Александра Васильевна! Совсем замотался, поесть некогда.
– Пора бы и размотаться, – говорит Сергей Антонович, оборачиваясь к нему и внимательно рассматривая Кобякова. – На старости лет, говорю, пора размотаться.
– Все-то ты, Сергей, на меня бочку катишь, – взвивается Кобяков обиженно.
– На тебя покатишь… Прокатишься. Опять указку сломал?
– А тебе что за дело? Уже донесли? – произносит Кобяков с вызовом и, странно, страха не остается в его глазах, в них теперь что-то иное, отдающее торжеством. – Кругом агентура, детектив какой-то. – Он ухмыляется. – А ты, слышал, собираешься нас покинуть?
– Только ногами вперед, – говорит Сергей Антонович громко, чтобы слышали все. – И случится это, надеюсь, не так скоро.
– Ты так говоришь, будто я тебя тороплю. – Кобяков, опустил голову, старательно размешивает сахар в стакане. – По мне, так работай, сколько сможешь.
– Спасибо за разрешение, – говорит Сергей Антонович и идет к двери.
Он держится твердо, уверенно, ощущая взгляды всех на себе, берется за ручку двери, тянет на себя, превозмогая сопротивление тугой пружины, а в спину догоняет резкий вскрик Кобякова, продленный виноватым смешком:
– И какая муха его укусила?
Но плотно затворяется дверь за спиной, и больше ни один звук не достигает его слуха.
Он преодолевает ступеньку за ступенькой, а одышка не возвращается, точно ее никогда не было, точно выдумалось недомогание, изводившее мыслями о конце.
И вдруг он видит Лизу – отчетливо. Видит ее всю, освещенную солнцем. Никогда он не видел ее так близко, как ни напрягал память. Лиза нисколько не изменилась, годы бессильны, и он думает, что она сейчас позовет его. Он пойдет на зов, оставив без сожаления все, что было с ним и что с нею никак не связано, во что верит он теперь только после усилия над собой. Но она обязательно должна позвать, думает он, сам он не тронется с места, ведь он так виноват перед нею – долго думал о ней плохо. Но рядом с Лизой проявляется Кобяков, и Сергей Антонович не удерживает ее – отпускает…
Он уже едва тащится вверх по лестнице, переставляя со ступеньки на ступеньку негнущуюся в колене ногу, голова бессильно виснет, и нет в ней больше ни Лизы, ни Кобякова. Он остается один, и ему становится страшно.
Но догоняют снизу оживленные голоса – спасают от одиночества. И вновь старается он изо всех сил ступать твердо и неожиданно думает, что хорошо бы теперь присесть на ступеньку – она прохладная, он знает, – передохнуть, а там продолжать подниматься выше и выше…
12
При появлении Вересова ребята неохотно поднялись. Прежде его раздражало это внешнее неуважение к преподавателю – встают, точно несут опостылевшую повинность. Он попробовал отказаться от обычая приветствовать старшего стоя, однако Белов, узнав, запретил послабление – общий для всех училищ порядок ломать не следует.
Юрий Андреевич оглядел класс и сразу же обнаружил неладное: Коля Звонарев по-прежнему сидел с Родионовым, забрался к окошку в дальний угол, затаился там за спинами впереди сидящих. Он подумал выяснить сразу же, в чем дело, но решил не отвлекаться, понаблюдать.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: