Лора Козловская - Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…

Стремглав пролетев по длинному коридору и сбежав по ступенькам лестничного марша в просторный холл дома, он увидел, как к парадным дверям со стороны черного входа тяжёлой, усталой походкой направляется дворецкий, довольно старый, замученный долгой жизнью человек.

– Семен!!! – окликнул его Станислав…

Дворецкий на полпути до парадной двери приостановился и не торопясь обернулся лицом к своему барину, смотрящему на него глазами, полными сатанинского блеска…

– Где тебя носит?! Ты что, оглох?!! Не слышишь, что в дом уже целый час звонят?!!

– Барин, я же ваше указание выполнял, – без какой-либо суеты пояснил причину своей нерасторопности Семен.

– Не знаю уж, какое ты там моё указание выполнял, но стоять на дверях и вовремя открывать их посетителям тоже моих указаний касается! Разве не так?!!

– Так, барин…

– Тогда почему же я должен тебе об этом напоминать?!!

На это дворецкий ничего не ответил хозяину, только стоял с опущенными к полу глазами и молчал…

Станиславу же представилась прекрасная возможность оценить внешний облик своего дворецкого. Его внимание привлек неопрятный его внешний вид… Одет он был в какой-то уж изрядно помятый чёрный сюртук с засаленным воротником, в больше серую, нежели белую рубашку, под воротничком которой был повязан съехавший куда-то набок черный галстук. А особенно покоробили Станислава бакенбарды дворецкого, за последнее время сильно поседевшие и буйно разросшиеся на его скулах.

«Совсем уже на лешего стал похож… – брезгливо поморщился он. – Скоро задумаешься, стоит ли вообще в дом гостей приглашать. Кого угодно перепугает!.. Пора его со службы гнать!»

Что же касается дворецкого, то он, конечно же, чувствовал на себе недружелюбный взгляд хозяина, поэтому, чтобы не обозлить его ещё больше, застыл перед ним с покорно опущенной вниз головой, при этом не произнося ни единого слова в свое оправдание.

Станислав же, несмотря на то, что дворецкий всем своим видом демонстрировал ему свое смирение, все больше и больше распалялся к нему неуемным гневом…

– Тебя, дружище, давным-давно пора со службы гнать!.. – в ярости проорал он. – В деревне, на печке твое место!.. Причём, давно!..

– Не знаю, почему вы на меня гневаетесь, барин, – испугавшись услышанного, развёл в недоумении руками тот. – Я в конюшне был… Отдавал распоряжение Аркашке выезд для вас подготовить. Вы же сами приказали!.. Вот… только что зашёл с черного входа в дом с намерениями направиться к вам, доложить, что экипаж уже готов и дожидается вас у парадного подъезда. А тут как раз в дверь звонят, – посмотрел он с осторожностью в глаза своего хозяина в надежде найти в них понимание своим оправданиям… Но, увы…. не нашёл… Тот смотрел на него все с тем же отвращением и все с той же злобой. Озадаченно пожав плечами, он виновато провел рукой по копне своих кудрявых, сильно поседевших волос, и потерянно добавил: «Простите уж, не поспел…»

– Что ты сейчас сказал?.. Не поспел?!! – ещё больше взбеленился и без того уже накрученный переживаниями о своем друге Станислав. – Что-то ты, любезный, последнее время никуда не поспеваешь?!! К чему бы это? Не догадываешься?!!

– Иду уже, барин, иду!.. – направился к входным дверям дворецкий, где по-прежнему ходил ходуном прикреплённый к ней колокольчик.

– Сейчас, сейчас, – ускорил он шаг. – Вы только не волнуйтесь так… Ведь ничего страшного-то не произошло, – бубнил он себе под нос. – Скорее всего, из какого-то дома посыльный прибыл с приглашением для вас на очередную встречу или бал. Иду уже… иду… Чего уж гневаться-то понапрасну, – неспешно продвигаясь в сторону парадных дверей дома, всё продолжал он бубнить и бубнить себе под нос.

Проводив дворецкого недобрым взглядом, Станислав снова вернулся в свою комнату… Подошёл к зеркалу, рассеянно постоял около него, затем взял гребень и несколько раз провел им по своим златокудрым, зачесанным назад волосам. Отложил гребень в сторону и поправил бабочку. После этого встал боком к зеркалу и одернул полы фрака. Вслед за тем повернулся спиной к зеркалу и, оглянувшись назад, осмотрел себя сзади. Потом, встал к зеркалу другим боком и уже с этого ракурса осмотрел себя предельно внимательно. Не найдя нареканий к своему отражению, неспешно надел на голову черный атласный цилиндр, накинул на шею белый шелковый шарф, натянул на руки белые лайковые перчатки, взял в руки черное элегантное пальто и хотел было уже отойти от зеркала, но-о-о не смог этого сделать… Его не отпустил от себя отражающийся в нем высокий, импозантный молодой человек – его двойник… Откровенно залюбовавшись своим двойником, Станислав еще какое-то время простоял у зеркала… Потом достал из кармана брюк белоснежный, расшитый вензелями рода Ландсбергисов батистовый платочек и еще раз опрыскал его ароматом прекрасного парфюма… А следом…. и себя… Только после этого, без малейшего промедления, направился он прочь из дома. Его ожидала дальняя дорога в сторону поместья господ Медведских. Он ехал на бал, в честь помолвки их любимой дочери Эллены.

Легко сбежав по ступенькам лестничного марша, ведущим из покоев дома в холл, Станислав намеревался было уже направиться к парадным дверям, но… вынужден был приостановиться… Ему дорогу преградил дворецкий… В руках он держал небольшой серебряный поднос, на котором лежал белый, прямоугольной формы конверт и ножичек для вскрытия корреспонденции.

– Конверт доставлен посыльным из поместья князя Козловского, – как-то апатично доложил он своему хозяину, при этом предельно низко склонив перед ним свою спину…

Станислав, беря с подноса конверт и пренебрежительным взглядом оглядывая согнутую спину дворецкого, произнес: «Еще раз увижу тебя в помятом сюртуке, в грязной сорочке и в галстуке, сдвинутом на бок, да еще и без белых перчаток, тут же погоню со службы! И знаешь куда?.. – склонился он к самому его уху, – в деревню… На печку… Не забыл еще, что это такое?..»

– В перчатках я потею, – уныло признался дворецкий…

– Ну, положим, ты и без перчаток потеешь!.. – злобно ухмыльнулся Станислав. – При этом безбожно смердишь, словно загнанный жеребец!

– В чем же тут моя вина, барин, если у меня природа такая…

– В баню ходите почаще, голубчик! Да мойтесь усердней! Смердеть-то и не будете…

– Я и без того, как и положено всякому христианину, каждую субботу хожу в баню…

– Значит, ходите в баню каждый день! – начал опять гневаться Станислав.

– Да как же это можно, чтобы каждый день и в баню?! Помилуйте, Христа ради!.. – вскинул-таки дворецкий на Станислава свои помутневшие от долгой жизни глаза… Но, увидев крайнее недовольство на его лице, тут же снова опустил их вниз.

Перед высоким, словно памятник, словно монумент, своим хозяином дворецкий с согнутой в три погибели спиной казался еще ниже ростом, нежели был на самом деле, и еще более убогим для восприятия его и без того невзрачной наружности.