Агагельды Алланазаров - Очаг

И лишь Оразгылыч, которому не нравилось поведение мальчиков, нахмурив брови, обернулся, чтобы урезонить детей:

– Что это за шум, разве нельзя вести себя потише?

Видя, что сын недоволен поведением мальчиков и хочет остановить их, чтобы они пропустили взрослых, Кымыщ-дузчы махнул в его сторону рукой, давая понять, что не стоит этого делать:

– Не трогай их, они к своему деду пришли!

А те, не обращая внимания на замечание Оразгылыча, уже пробежали мимо него, подскочили к деду и сразу же заняли места по обе стороны старика.

– Сидите тихо! – сказал и Оразгелди, не желая, чтобы дети слушали разговоры взрослых. Всем своим видом он выражал недовольство, словно хотел сказать: «Идите туда, откуда пришли!». Обиженно посмотрев на Оразгелди, мальчишки крепче прижались к деду. Ласково посмотрев на внуков, Кымыш-дузчы обнял их с двух сторон. Этим жестом он как бы говорил: «Сидите спокойно, я никому не дам вас в обиду». Тем временем Аганазар обратился к деду: «Деда, давайте спать, пусть эти дяди тоже идут домой. Акджагуль и Огулбике уже давно спят в том доме». И в самом деле, время было позднее. Да и сельские ишаки, издающие свои трубные звуки рано утром и поздно вечером, выпустив пар, уже давно умолкли. Со двора не доносился и лай собак, которые обычно присоединялись к рёву ишаков и устраивали какофонию звуков. Мир погрузился в тишину, словно кто-то намеренно увёл подальше всех орущих и лающих животных.

Давно уже наступило время сна, но Кымыш-дузчы всё еще не мог сказать своим пришедшим к нему за советом племянникам ничего путного. Всё его поведение говорило о том, что он не похож на человека, готового в любую минуту подняться, чтобы отправиться в Афганистан. И потом, разве человек, собравшийся переезжать, не позаботится о том, чтобы ничего из имущества не было забыто? Кымыш-дузчы был спокоен, похоже, он совершенно не чувствовал угроз со стороны новой власти, мало того, верил, что она не причинит его семье никакого зла.

После этого гости, переглядываясь друг с другом и испросив у Кымыша-дузчы разрешения, собрались уходить.

В качестве ответа на незаданные вопросы племянников Кымыш-дузчы на прощание сказал: «Бог есть. Он поможет, не даст нас в обиду, Он хорошо знает, что надо делать», дав понять им, что полагается на Бога, и благодарно, тепло распрощался со своими гостями.

Оразгелди с Оразгылычем вышли во двор, чтобы проводить ночных гостей и разойтись по своим домам. Как бы ни старались Кымыши в присутствии родственников казаться спокойными, они давно уже чувствовали, что беда может подкрасться к ним в любую минуту. Вместе с тем они хорошо знали, что, чему бывать, того не миновать. Тем не менее, верили, что выход найдётся прежде, чем случится беда, поэтому не спешили совершать какие-то действия.

Оразгелди и Оразгылыч хорошо знали, если в их дом придёт беда, именно она ляжет на их плечи. В основном они, два брата, должны будут противостоять ей, чтобы защитить стариков и детей. Где-то в сознании подспудно сидела мысль о том, что схватка эта будет непростой, уж слишком силы были неравными.

И уж если на то пошло, ещё был жив Кымыш-дузчы, опора дома, как вожак, который уже не в состоянии вести за собой отару, он всё же напоминал о своём существовании в этой отаре. Да и народ до сих пор не забыл, что они являются потомками Мухамметгылыч сердара, и это тоже прибавляло им авторитета, уважения.

На открытом воздухе ночная прохлада ощущалась особенно остро. А тьма, спустив сверху своё плотное чёрное покрывало, накрыла всё вокруг. И теперь все предметы имели одинаковые очертания и были похожи на эту ночь. Дома, кибитки, виднеющиеся вдали холмы – все они сейчас казались миражами, заготовленными на зиму стогами сена. Растущие вокруг деревья превратились в густой дым, вырывающийся из тамдыра. Вдали шумели воды Мургаба, с наступлением ночи эти звуки стали сильнее, и от этого казалось, что река изменила своё течение и совсем близко подошла к селу.

Оразгылычу хотелось наедине со старшим братом поговорить о том, что волнует всех, обсудить с ним некоторые вопросы и что-то уточнить. Он считал своего старшего брата человеком более опытным, многое знающим.

На улице, они еще немного продолжили о повседневных заботах.

Разговор начал не Оразгылыч, как он того хотел, а Оразгелди, просовывая руки в рукава накинутого на плечи дона.

– Оразгылыч, ты проверил всходы хлопчатника? Есть там какие-то упущения?

– Да, я был там, всё хорошо, всходы поднялись равномерно.

– Наш хлопчатник немного позже колхозного взошёл… У них-то проблем с семенами не было, поэтому сев они провели раньше нас. А у нас, единоличников, все семена отобрали, поэтому перед началом посевной у нас их не было.

– Наша земля и навозом хорошо удобрена. Ведь осенью, перед тем как отправиться на газы 11 11 Газы – земляные работы. , ты натаскал навоза вдоволь. Смешавшись со вспаханной землей, удобрение и зимнюю стужу спокойно перенесло…

– Нам бы до того, как на стрижку овец уйти, хотя бы первый полив провести. Успеем…

– Пусть земля немного подсохнет, иначе вода останется на поверхности, не впитается в почву.

– Если мы дадим всходам достаточно воды и удобрений, наш хлопчатник догонит колхозные всходы.

– Тогда, может, нам открыть яму с навозом позади коровника, которую мы в позапрошлом году закрыли, там, наверно, уже перегной образовался.

– И об этом я помню. Думаю, он уже готов, если мы смешаем его с водой и этим раствором зальём поля, наши всходы быстро пойдут в рост. Но не в этот раз, первый полив проведём сейчас, а когда вернёмся со стрижки, дадим растениям еще удобренную воду.

Представив, как зеленеют всходы хлопчатника на их собственном наделе земли, братья разошлись по своим домам.

* * *

Как в степи одни за другими поочерёдно раскрываются цветы, так и у земледельцев поочерёдно наступают заботы. То ли оттого, что было просторно, то ли потому, что они были ближе к солнечным лучам, первыми по весне распускались цветы на холмах, покрывая их светло-голубым ковром. Когда же они начинали разбрасывать вокруг себя полусухие листья, это значило, что их очередь прошла, и они говорят другим цветам: «Всё, настала ваша пора!». После этого голубенькие цветочки, будто превратившись в красные цветки с тонкими лепестками, все сразу спускаются с холмов в сторону села. И тогда обочины дорог, склоны холмов, края арыков и оврага становятся красными от маков. Создаётся впечатление, что всё село Союнали, расстелив ковры и паласы, замерло в ожидании дорогого гостя.

Придёт время, и они – маки передадут время цветения сельским деревьям. И тогда каждое из бесчисленных деревьев, покрытых шапкой белых цветов, будет напоминать величавые белые кибитки, приготовленные для встречи невесты. И вот уже перед вами красавец Союнали, наполненный дурманящими запахами белых цветов!