Рудольф Баландин - Искушение свободой

«Парадоксальным образом, – ответил мой собеседник, – чем чаще и громче кричат “Долой Ленина!”, тем быстрее растёт его популярность. Это подобно славе Герострата, о котором помнили только потому, что его постоянно проклинали».

Поначалу я был удовлетворён его объяснением. Но уже ночью, мучимый бессонницей, испытал сомнения. Разве солдаты бегут с фронта по наущению большевистских агитаторов? Ведь сам же мой собеседник сказал, что до апрельского явления Ульянова-Ленина в Петрограде большевики были оборонцами. А фронт уже тогда лопался по всем швам.

А что если вождь большевиков как умелый демагог провозглашает то, что желают слышать массы матросов, солдат и так называемых пролетариев? Это возносит его на гребень революционной волны. Тем более что ныне в стране преобладает анархия.

Как поведёт себя в этой ситуации лидер анархистов Кропоткин? В свои преклонные годы он, как утверждают очевидцы, энергичен и полон сил – физических и духовных.

Если он настроен патриотически, то должен поддержать позицию нынешней власти, политику государства. Его сторонники сочтут это изменой принципам анархии. Если он желает приобрести популярность в революционных массах, то должен выступить примерно с теми же лозунгами, что и Ленин, имея больше него шансов на успех.

Впрочем, последнее слово будет конечно же за так называемым народом.

Почему «так называемым»? Потому что реальную политическую силу представляют не крестьянство, составляющее 80 % населения страны, не активисты политических партий. Реальная власть в руках 10 миллионов солдат и матросов и примерно такого же количества малоквалифицированных рабочих, безработных и т. п.

То, что увидел я в Петербурге и успел узнать из газет и отдельных разговоров, убеждает: в стране нарастает безвластие. Приведёт ли это к триумфу анархиста князя Кропоткина? Или на авансцену выйдет проклинаемый одними и восхваляемый другими Ульянов-Ленин со своими воинственными большевиками, выступающими против войны с Германией? Или возможен иной вариант?

Поживём – увидим.

По Невскому проспекту, дребезжа и оставляя дымный след, проехал грузовик с матросами. Два красных флага. На одном: «Вся власть Советам!», на другом – в центре узорно перекрещивались два якоря, а по краям загадочные буквы: «Ц. К.Б.Ф.»

Сергей научился разгадывать аббревиатуры: «Центральный комитет Балтийского флота». Горожане вроде бы уже привыкли к подобным ребусам. «Рос. С.Д.Р.П.», «КД», «С.Р.», «С.Р.С.Д.» (оказывается – Совет рабочих и солдатских депутатов). Новый русский язык.

Ещё один грузовик весело крякнул клаксоном. Через весь кузов на парусе красным: «Социалистический блок». В кузове смеются барышни в окружении офицеров, солдат, матросов.

Прогрохотал большой серый грузовик, увенчанный флагом: золотом по кумачу – «Р.С.Д.Р.П.». В кузове торжественно стоят солдаты, матросы, молодые люди в кепках.

Странная картина. Город не на осадном положении, нет вооружённых столкновений, но много вооружённых людей. Словно на улицах и площадях разворачивается театральное представление.

Вдоль тротуаров проходили группы солдат и матросов. Мелькали фуражки гимназистов и офицеров. Женщины в платках, барышни в шляпках. А это что, зрители или участники всестоличного действа?

Для Сергея были не в диковинку рекламные уличные акции разных партий. Но то был Париж, и людей в машинах было мало, и люди были другие. А здесь – почти сплошь солдаты, матросы, рабочие. Словно готовятся не к выборам, а к схватке за власть.

Прошла организованная толпа; впереди солдат в гимнастёрке, с пышными усами и небольшой бородой, чем-то напоминающий молодого Николая II. Рядом с ним штатский в тёмной косоворотке, серой куртке и в такой же шляпе, возможно, мастер. Над головами – транспарант: «Да здравствует Интернационал». Внизу крупно: «Петроградский орудийный завод».

Рисунок безыскусный: на земном шаре с двух сторон движутся навстречу друг другу толпы под знамёнами. Как столкновение «стенка на стенку». В центре, как водится, на фоне огромное солнце и его лучи.

Сергея уже стали раздражать назойливые лучистые светила. Они словно заклинание: взойди, солнце свободы! Ну, предположим, оно взошло. А что дальше? Не пора ли делом заняться? Рабочим – работать, солдатам и матросам – родину защищать.

Подобные картины наблюдал Сергей не из профессионального любопытства, а из-за вынужденного ожидания. Он стоял перед книжной лавкой с тремя белыми розами в руке. Прошло уже полчаса от назначенного срока свидания с Полиной.

В книжную лавку он пришёл заранее и спросил книгу Кропоткина «Вокруг одной жизни». Молоденький продавец с жиденькими каштановыми усами и бородкой, подумав, ответил, что такого сочинения князя Кропоткина они не имеют, хотя есть семь книг собраний его сочинений издательства «Время» – целиком и порознь.

Молодой человек отлучился на минутку и, вернувшись, пояснил: «Это сочинение на русском языке имеет заглавие “Записки революционера”. Будьте любезны, взгляните». Это был первый том собрания сочинений П. Кропоткина в переводе с английского, 1906 год. «Единственное издание, разрешённое для России автором, пересмотренное и дополненное им». Выходит, не так уж свирепствовала царская цензура.

– Ба, Сергей Арсеньевич, сердечно рад видеть вас! – К нему подошёл Станислав Викторович. Кивнул на розы: – Вот вы как тут у нас в парижской манере корреспондируете…

– Что вы, это я так… Для Полины Павловны, вы её знаете… Мы условились встретиться…

– Не смею мешать. Адью… – И он зашёл в книжную лавку.

Из-за угла завернула двуколка на мягких шинах и резко остановилась возле Сергея. Конь фыркал и бил копытом по булыжной мостовой. Голос Полины:

– Сергей Арсеньевич, простите бога ради… Маман задержалась, неприятные известия…

– Повинюсь, виновата. – Варвара Фёдоровна кивнула в ответ на его приветствие. Она явно была не в настроении; вздохнула: – Ах, просто беда. Я это чувствовала.

– Если вы свободны вечером… Спасибо… – сказала Полина, принимая от Сергея цветы, – то встретимся в семь, в «Привале комедиантов», что на Марсовом поле. Согласны?

– Непременно буду.

Двуколка укатила.

Сергей задержался у лавки, дожидаясь Станислава Викторовича. Надо воспользоваться встречей. Тот вышел со стопкой книг, перевязанной шпагатом. Отметив отсутствие у молодого человека цветов, хмыкнул:

– Ещё одно свидание? Да вы просто Дон Жуан Питерский… Впрочем, теперь это принято. Правда, не столько с помощью преподношения цветов, а за некоторую мзду. Так сказать, капиталистические отношения купли-продажи.