Баир Жамбалов - Империя предков

Это была страна мирных кочевников, которые могли в один миг стать воинами: настроенными и подготовленными к старту и ожидающими взрыва, как гунны 800 лет назад, ни в коей степени непоколебимые в вопросах морали по отношению к другим народам. Но монголы имели то, чего у гуннов не было: идеологию», – британский историк Джон Мэн «Секреты лидерства Чингисхана».

***

Для него начиналась совсем новая жизнь, к которой он не был привычен никогда. Но, всё же, по сути это лучше любого рабства, на которое он обрёкся в течение нескольких суток, когда лишь по ночам развязывали ему глаза. И могла эта участь тяжёлым ярмом повиснуть на весь остаток жизни, и так ничем не примечательной, если бы не это удивительное спасение. Для него начиналась жизнь воина.

На следующее утро после освобождения его, когда огненно красный шар лишь вздымался над дальним горизонтом, освободитель, этот Джиргуадай, но все его зовут другим именем – Джэбе, (вечная благодарность ему от парня с берегов Уды) подскакал к нему, что вызвалось удивлением окружающих, и не то, что приказал, но сказал:

– Сегодня на Великом Курултае все представляют свои племена. И ты представишь своё племя.

– Я не из знати.

– Верно послужишь, то мой хан произведёт тебя в нойоны, а я в командиры.

На подходе к Курултаю он увидел немного в отдалении того парня, что вместе с нукерами составил ему компанию для рабства. Он запомнил его, когда сняли с него повязку. Парень кивнул приветливо, что и он ответил ему тем же.

Слышал Баяр-Туяа об этом воине ореола непобедимости, которого нарекли торжественно Чингисханом на невиданно Великом Курултае. «Страшно стало ездить по южным степям. Кругом племена враждуют друг с другом. Если нет войны, то есть опасность от людей «длинной воли», не признающих никаких законов. Да конокрадства стало побольше. Зазевался и самого угонят в рабство…» – говорили и взрослые, и старики, и родители его, тогда ещё живые, о южных степях, навевая на те просторы вот такой устрашающий ореол из одних опасностей. Был он тогда совсем ещё мал, не выше тележной оси. Вот потому и боялись без всякой нужды соваться в южные степи. Но по мере подрастания, слухи стали немного меняться. Заговорили о каком-то воине, который собирает вокруг себя вроде бы парней «длинной воли». Позже стали называть его и по имени. Темучин. А степные войны, как были, так и продолжали распаляться эдаким пожаром сухого травостоя по весне. А потом стали, как будто, ещё жарче, ещё огромнее, от которых так загудели южные степи, что отдалось и в лесах Баргуджин-Тукум. Да ладно один герой, а то их двое, ворошили давние устои. И имя второго стало известно к северу от слияния Уды с Селенгой. Джамуха – звали второго воина большой силы. Совсем интересные новости обретались там, доходя, обрастая до лесных краёв возвеличенным ореолом. Достигли они пика своего тогда, когда заговорили о победе одного героя и поражении другого. А потом будто и укоротились вездесущие ноги новостей. Позже заговорили о какой-то тишине в южных степях, говорили, будто парни длинной воли больше не скачут подобно ветру по необъятным просторам от Онона, Керулена до Хубсугула, от низовьев Селенги до самых адски устроенных мест Гоби. Вот он и сунулся в южные степи в поисках пропавших лошадей. Да откуда знать, что набредёт он на остатки некогда вольных конокрадов. По, всему видать, они и были самыми последними из людей вольных устремлений разбойничьего порядка. Так говорят воины этого Джэбе, его освободителя, когда определили его в десятку, которой командует Одон из племени олхонут. И понимает Баяр-Туяа, всем нутром понимает, что начинается для него совсем другая жизнь. Но какая?

Высоко над головами несут кешиктены незатейливый ковёр, сотканный из множества войлоков, на котором богатырской статью во весь рост возвышается он – многолетний «собиратель степи». Наслышанный о нём много раз, как о воине невероятно богатырской силы, невероятно дьявольских возможностей (пройдёт немного лет, и весь остальной мир будет с трепетом и дрожью думать так, но пойдёт и дальше в своём воображении, создав из него страшный образ – «бич божий») он видит его в первый раз. В затаённом дыхании он слышит волнительный гул своего сердца, тогда как глаза его изрыгают огненно пламя восхищения. И понимает он – не одинок он таким воззрением в этом бушующем пожаре восхищения и преданности во всём. Таковым он запомнит этот день, сам не понимая, что этот день и есть день знаменательный в мировой истории.

После Курултая со сдвоенным чувством отправился Жаргалтэ в новое расположение. Радость составляло то, что сам Великий хан встретил его радушно. Уж от этого-то ноги у него подкосились. Но вот второе чувство, что сдавила радость неуемную, так это то, что назначил его сам хан командиром десятки. Он как совсем близкий родственник его жены рассчитывал на большее, намного большее. Тысячник на самый малый случай. Как в глаза смотреть? Но глянула в глаза его близкая родственница, сама жена великого хана и поняла сразу.

– Не расстраивайся Жаргалтэ, не расстраивайся. Когда Темучин начинал, то всё войско его состояло из одного Богурчи. Это сейчас он выше командиров тумена. А тогда, когда он вместе с Темучином отбил украденных лошадей, то был всего лишь погонщиком собственных лошадей, которых и было-то, что пальцы на руках. Настанет время, и ты будешь большим командиром. Вот так-то, – постаралась успокоить его Борте.

Из всего этого следовало то, что все командиры на своих местах. Какая там тысяча, не говоря о тумене. Десятка, так десятка.

– Сайн-байна, – услышал вдруг чей-то радостный, но знакомый голос.

То был тот самый парень из Баргуджин-Тукум, подскакавший незаметно сбоку. Хотя, он и был весь в раздумье, что и не увидит никого как следует.

– Сайн-байна, – ответил он ему не так уж радостно, всё ещё подгоняемый ветром тихой грусти.

– Меня определили воином в десятку Одона. Он из племени олхонут. А ты домой?

– Нет, я тоже в войско.

– А не к Джэбе ли ты попал? – кажется, этот парень именем Баяр-Туяа родом с берегов Уды – реки племени хори земли Баргуджин-Тукум при рождении не заплакал, увидев белый свет, а громко рассмеялся, вон какие радостные лучи так и брызгают из глаз, точное отображение его имени.

– Нет. Буду у Джучи командиром десятки, – отвечал он немного с грустью.

– Вот это да! – восхитился этот парень с северных краёв, совершенно не замечая никакого подобия на грусть. – А кто этот Джучи?

От его восхищения, может, немного и повеселело на душе. Откуда знать ему, что он из знати племени унгират, очень близкий родственник жены самого хана ханов, а удостоен всего лишь командира десятки и не больше того. Что понимает этот парень с Баргуджин-Тукум, с краёв, которых степные войны последних десятилетий обходили далеко стороной.