Баир Жамбалов - Империя предков

Мир пока не знает, что затаили в глубинных просторах вот эти самые степи Центральной Азии. Пока не знает, но узнает. Жестокая эпоха, как и все остальные, на которых и есть отпечаток разума. Но всегда ли и везде ли жизнь имеет первоначально агрессивные наклонности?

О, Мать Природа!

Так и прошло лето. Травы степей утрачивали былую зелень, готовясь к стылым ветрам. Но так и продолжалось то действо всегда под палящими лучами знойного солнца, что и началось в конце весны. Огромное скопление коней и всадников продолжали по степи расписывать особенные иероглифы, иероглифы войны. Проникал слух, что с наступлением холодов начнётся облавная охота на зверей. И потому кровь охотников заждалась этой поры, этих студёных холодов, ветров зимы, что и проберут насквозь. Но защищают меха из этих самых шкур зверей, да кожаные сапоги с войлочными носками. Так ждёт весны всякое живое в степи да в лесах, что раскинуты широко в низовьях Селенги и дальше на север.

За это лето молодые организмы воинов окрепли, да и души возмужали от каждодневных настроев на будущую битву, от выполнения самих действий, направленных на поражение будущего противника, и, скорее, противника, который и не догадывается об этом. Ну, а бывалые воины к опыту, накопленному от межплеменных войн степи добавили совершенно новое, неведомое раньше мастерство от того самого военного искусства, о котором заговорит весь мир, а отдалённом будущем и станет оно пристальным объектом военных академий мира. Но откуда знать про это воинам, которым сегодня, как всегда, доставили обозы с бараниной и свежим молоком.

Часто стали приходить разные думы за чашкой молока. Вот и сейчас. Каждый день он смотрит на обоз, в надежде увидеть ту бойкую девчонку, с которой и продолжил бы тот разговор, что закончился так быстро. Взглянуть бы ещё раз в эти огненные глаза, которые и обожгли его когда-то. «Забудь. Она из высокого рода», – сказал как-то Алдар из племени унгират, ставший за эти дни его другом. Да и тайчиут Ото Радна стал надёжным товарищем. Давно отзвенели от плетей их спины. «Она из высокого рода…» – и этим сказано всё. А кто он? Брошенный камень – этот парень с севера. Кто вспомнит сироту? Вот и сегодня он увидел издали Джэбе на вороном скакуне. Не один он был. Разговаривал с кем-то. И стал доходить до него смысл вот такого неожиданного усердия десятника Одона, других десятников, сотника Исунке-багатура, других сотников, самого тысячника Доржитая. И до остальных дошёл смысл. И вдохновилась тысяча. Сам хан ханов посетил учения.

Вдали застыл стройный ряд статных воинов. «Кешиктены – гвардия Чингисхана», – донеслось до разума каждого, удвоив и так вдохновлённое усердие. В какой-то миг показалось Баяр-Туяа, что взгляды темника Джэбе и хана ханов кА-то устремились в него. На полном скаку лишь повернул быстро голову и отвернул. Так и было.

. Сам хан ханов посетил учения.

– Это тот самый парень с севера, как подумал я тогда по одежде его? Ты поставил знатного человека простым воином? – спрашивал Чингисхан своего темника, одарённого в военном искусстве, хотя, яркая, ярчайшая звезда его впереди, что и возгорится на все времена не только на стороне восходе солнца, но и далеко на закатной стороне.

– Он не из знати, – говорил Джэбе, чем вызвал удивление Чингисхана, – но я подумал тогда – пусть представит своё племя на Курултае, – и подробно рассказал тот случай встречи, вызвав у хана ханов лишь одобрение.

Знает Джэбе, что он, Чингисхан, строит ханство людей благородных духом. Тогда не знал, но какой-то голос говорил изнутри, что победивший враг совсем других достоинств, нежели этот Таргутай-Кирилтух, уж донельзя превозносящий себя над воинами. Такой высокой меры о себе не видывал, не замечал он ни у кого никогда. Служба такому становилось для него одним лишь омерзением. Но не поражение заставило его окончательной уйти от него. Другое. В том сражении его стрела пронзила какого-то воина высокого роста и телосложения статного. Подумал тогда, что этот воин и есть тот самый Темучин, слава о котором разнеслась по степи. И не ошибся. Дошёл до него слух о том, что ранен был этот победитель Таргутай-Кирилтуха. Стрел много в сражении. Но его стрелы помечены. Хотя, с его подвижность сердца, души и тела он сможет скрыться хоть в самом аду шолмоса, в самых дебрях дьявола. Но зачем это? Но ведь прознав его, удостоят казни. Какое там ломание хребта. Голова с плеч. Вот так в раздумье и застал его тогда Сорган-Шира. И каково же было удивление его, когда он рассказал о спасении Темучина в пору ещё далёкого отрочества. «Иди и признайся, и увидишь…» говорил так напутственно тогда Сорган-Шира, некогда спаситель самого Чингисхана. И он пошёл. А дальше стало известно всем, так и войдя в историю. И приобрёл Чингисхан одарённого, гениального полководца.

Думал Джэбе и про этого паренька с севера. Не побоялся тогда предупредить его. Потому и определил его в тысячу Доржитая, поставив того в известность про этот случай. А он в свою очередь поставил в известность Одона. И выходило так, что этот парень с севера, такой «брошенный камень» по убеждению его, и был единственным воином с привилегией, с кого и не спускал глаз Джэбе, делая при этом вид, что и вовсе не замечает его. «Не выдержит, отправлю домой в Баргуджин-Тукум», – так и думал Джэбе. И про наказание плетьми он был осведомлён, ибо Одон говорил ему и про это. Выдержал. И подтянулся к остальным воинам. И стреляет хорошо. Так он же из лесного племени. Но теперь-то уж, когда и сам хан ханов знает про него, то уж служить ему до самого конца. А каков конец, так это ведомо лишь Вечному Синему Небу.

И сегодня поев, как следует баранины, призадумался он за чашкой молока.

– Я вижу, орлёнок вырастает в орла, – раздался неожиданно звонкий голос, что и поперхнулся, и встрепенулся, будто и сигнал тревоги услышал.

В застылой осени так и обожгли его обжигающие лучи от огненного взгляда, в которых и заискрились неприкрыто и озорство, и ещё что-то такое, отчего и встрепенётся сердце юноши. То была она из высокого рода, пронзившая в сердце этого парня с севера.

– Я принесла тебе кумыс, – так и источал её голос саму нежность помимо всякого озорства, что сродни кокетству, да и только.

Улыбки озарились на суровых лицах воинов в радости за своего товарища. Он один из них.

5

«Монголы. Ни одна армия в истории не выигрывала столько сражений и не захватила столь обширных территорий. Ни одна другая армия не была способна принять и затем осуществить столь грандиозных стратегических планов, как принятые на Курултае 1235 г. планы одновременного нападения на Польшу и Корею», – член Великого государственного Хурала Монгольской республики Энхбаяр Жадамбын в предисловии к книге ЧойсомбаЧойнжинжавын «Завоевательные похода Батухана».