Константин Коничев - Петр Первый на Севере

Дальше дорога вела на Вагу и южнее – в пределы Вологодского наместничества, где был тогда правителем князь Львов. Узнав заблаговременно от нарочного трубника о проезде Петра через Вологодчину, князь и воевода Львов предписал кружечному и таможенному голове Ивану Комарову без промедления во всех станах на пути царском, в волостях Маныловской, Сямженской, Засодимской, приготовить питие и ядение и всякие запасы, «купя сполна, сколько пристойно будет, отпустить тотчас, чтоб и малого замедления не было…».

А нарочный трубник именем Шатов уже мчался верхом от Вологды к Ярославлю и на Москву.

– Шире дорогу! Царь едет домой, в Москву!.. У царя везде свой дом, встречайте его как отца родного, что есть в печи – все на стол мечи!..

В Москве Петр, вскоре после возвращения из Архангельска, занялся военными приступами и атаками и взятием нарочито построенного крепостного городка на берегу Москвы-реки.

В январе 1695 года в Москве был объявлен поход против крымского хана. На самом деле у Петра были другие намерения – отвлечь внимание турок, обмануть их и внезапно захватить Азов.

В цель нашего повествования не входит описание боевых и многих других дел Петра, не связанных с Севером. Скажем лишь, что и находясь на юге, Петр не забывал об Архангельске. И из-под Азова он писал архангельскому воеводе Апраксину:

«Осенью в продолжении пяти недель мы трудились под Кожуховым в марсовой потехе, ничего более, кроме игры, на уме не было. Однако ж эта игра стала предвестником настоящего дела».

Между вторым и третьим приездами Петра Первого в Архангельск немало Двины утекло, немало произошло событий, достойных занесения в русские летописи.

С того времени, как Петр в конце августа 1694 года уехал из Архангельска, в этом северном городе жизнь не стояла на месте.

Обратимся к отдельным записям «Летописи Двинской», а также к историческим фактам, имевшим прямую и косвенную связь с деяниями Петра на Севере России.

«1695 г. сентября 29-го числа по указу великого государя с Холмогор отпущены в Олонецкий уезд, в Кижский погост стрельцы триста человек на пятнадцати извозных карбасах по Двине и по Емце реке, мимо Емецкого сельца, через Онегу реку…

Октября 14-го и 15-го Двина льдом остановилась, и теми морозами у города Архангельского, за островом, 28 кораблей в заморозе остановились и стояли в Маймаксе реке…

1696 год. Нынешние весны под Холмогорами лед пошел мая 30-го числа, того же числа и вологодские суды пришли. Вешняя вода была велика, а лед был крепок, и льдом местами здания затерло и ломало, обрубы драло и ломало. Корабли, которые в заморозе были, числом 28, от вешней воды и льда бог спас в целости…

Августа 10-го числа с Вологды от иноземца Володимера Иевлева к двинскому воеводе Федору Матвеевичу Апраксину прислан нарочный посыльщик с ведомостью, что великий государь царь и великий князь Петр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец помощию божьей град Азов взял…

В сентябре месяце великий государь пришествовал к Москве из Азова с великою победою с многою радостью и хвалением всероссийского войска. Вор и изменник Якушко новокрещеный под Азовом великому государю изменил. Тогда ж привезен к Москве и по указу великого государя в Преображенском казнен смертию: голова и руки и ноги по колью растыканы…»

«Летопись Двинская», видимо, велась под наблюдением холмогорского архиепископа и под его диктовку, поелику персона духовного владыки то и дело фигурирует на ее страницах:

«…Преосвященный архиепископ был в селе князя Бориса Алексеевича Голицына в Дубровицах от Москвы по Серпуховской дороге в расстоянии 30 верст, над двумя реками стоит, над Десною и Пахрою. А церковь такова удивительная и резная вся в вольную сторону [снаружи] и таким образцом и переводом, что такой и в Москве удивительной по нынешнее время не было».

Не ускользало от летописца и такое:

«…1698 г. архиепископ призвал живописца персонника Степана Дементьева сына Нарыкова и заставил свою архиерейскую персонь написать, которую и писал он на картине, смотрючи на него, архиерея, обрисовал все подобие сущее лица его и провохрил фабрами…»

Еще ранее в «Летописи» было сказано о желании Афанасия увековечить память по себе строением и украшением собора в Холмогорах.

За годы 1693 и 1694 летописцем отмечено, что Афанасий – архиепископ Холмогорский и Важеский, занятый украшением построенного в Холмогорах соборного храма, нанял местных художников писать иконы для иконостаса. «И любительно беседовавше с ними, обще объявил свое желаемое намерение, чтобы во весь иконостас, окроме местных икон, написали бы на досках таким переводам, якоже зрятся старогреческого письма. А писать в доме его архиерейском, на что уготованы покои и светлицы, также и пища им всем, у того дела трудившимся, общая его дому архиерейская и во время и от его трапезы поданная; к тому ж для увеселения и потешения с погреба от вина и от других питей поданная, якоже так и бысть… За труды всего того иконного письма протопопу с товарищи на всех сто рублев. Из рубля деньги делить: протопопу Федору Струнину 9 алтын, сыну болярскому Алексею Струнину 9 алтын, Филиппу Коротаеву 6 алтын, крестьянину Егору Струнину 4 алтына, крестьянину Степану Струнину 3 алтына, Ивану Погорельскому 2 алтына и две деньги…»

Иконописцы, резчики по дереву и золотари были свои холмогорцы исконные. Недостатка в них не было ни в Соловках, ни в Сийском монастыре, ни в других местах Архангельского и Вологодского Севера. Другое дело – служители и ремесленники касательно строительства и вождения морского флота. Таких не хватало, и о привлечении их на службу заботился сам Петр.

Весной 1697 года под именем Преображенского полка урядника Петра Михайлова в составе «Великого посольства» Петр выехал за границу. Он стремился приобрести союзников против Турции, чтобы, разбив Турцию, получить выход к Черному морю. Петр стремился также взять у Европы все, что могло быть полезным России. Петр отправлял своих подданных учиться, ехал учиться сам и продолжал нанимать на русскую службу нужных ему иностранцев.

На сей счет «Летопись Двинская» гласит:

«В лето 1698 вышли на кораблях из-за моря иноземцы, которые по указу государя и приняты в службу в морской флот: вице-адмирал Корнелиус, Крус и Шаубенахт и всяких чинов служителей и ремесленных человек с тысячу, и пошли к Архангельскому городу и от города отпущены до Вологды на судах…»

19 июня 1698 года Петр прервал свое путешествие: в Москве вспыхнул стрелецкий бунт. Со стрельцами была связана царевна Софья, по-прежнему мечтавшая о престоле. Петр покинул «Великое посольство» и бросился в Москву.