Константин Коничев - Петр Первый на Севере

Лорды сановные и сам король Филипп во дворце приняли Непею с почестями, чтили в его лице сильную и богатую русскую державу. Он же передал королю грамоту от царя и восемь десятков шкур соболиных и речь держал. А потом везде Осипа Григоровича водили, показывая, и балы устраивали обществом торговым и суконщики, кои обещание на пиру Непее высказали – „Оплатим-де вам все убытки и потери за наш щет за время пути и бытия в Англии и Шотландии“. Чему он Непея возрадовался. Король же с королевой, по прошествии времени, к его отъезду грамоту ответную Ивану Грозному сочинили, вписав такие слова: „Мы получили от вас письмо о любви и дружбе между нашими державами, привезенное достолюбезным мужем Осипом Непеею. Мы увидели из вашего письма, что вы даровали нашим английским купцам привилегии и льготы. Мы надеемся, что основание нашей дружбы принесет великие и обильные плоды…“

Приписали еще и то о Непее, что он „посланник вел в своем посольском деле себя рассудительно и разумно. Возвратясь к вам сам подтвердит наше королевское расположение к вам и к установлению связей между вашими и нашими подданными…“.

Пробыл Непея в плавании и в Аглицком королевстве со всеми приключениями со 2-го августа 1556 года, Прибыл же в Москву 12 сентября 1557 года. На третий день по прибытии целовал правую руку государя и обедал за одним столом.

Писана сия со старой бумаги с подсказом деда нашего Василия внука Осипова на добрую память всему роду-племени мною Матюшкой Непеиным учеником архиерейской школы в тот год коего государь Петр Алексеевич путешествовал через Вологду на Белое море к Унской губе и к тому Розовому острову, отколь почалась наша торговля с Англией. Аминь…»

– Аминь! – повторил епископ Павел последнее слово грамоты, дочитав ее до конца, и сказал свысока, голос старческий усилив:

– Так вот кто был Непея!.. Надеюсь, уразумел, за какие его заслуги наш великий государь Петр Алексеевич сжалился над расстригой Матвеем, потомком Непеиным, не велел его казнить и истязать за преступление, а повелел быть до самой смерти в Соловецкой обители. Надобно переписать сию грамоту и отослать в Москву, для истории пригодится…

В литературе, отображающей эпоху Петра Великого, имя «кабинет-секретаря его величества» Алексея Васильевича Макарова встречается нередко. О делах этого незаурядного человека, об исключительном доверии, которое оказывал ему Петр, свидетельствуют многочисленные архивные документы.

Петр Первый умел подбирать нужных ему, умных, находчивых, способных к деятельной службе людей.

Вологжанин Алексей Макаров в этом смысле не был исключением.

И. И. Голиков, собравший во второй половине XVIII века большое количество подлинных документов, относящихся ко времени Петра Первого, так пишет о начале служебной карьеры Макарова:

«Великий государь в бытность свою в Вологде в 1693 году увидел в воеводской канцелярии между приказными молодого писца, именно же сего господина Макарова, и с первого же на него взгляда проникшись к его способности, взял его к себе…»

Не сразу Петр приблизил к себе этого способного к ведению канцелярских дел, крепкого, поворотливого, белокурого вологодского паренька; не сразу Макаров стал близким сподвижником государя. Некоторое время он старательно служил в подведомственной канцелярии Ингерманландского губернатора Меншикова: ведал продажей рыбных ловель и собиранием пошлин с конского поголовья. Порядок, заведенный в канцелярии, и бескорыстная честная служба Макарова не остались незамеченными Петром.

Государь говорил Меншикову:

– Хорошему работнику надлежит иметь должность высокую. Отбираю у тебя Алексея Макарова ко двору, пусть ведает он моими кабинетными делами. В оные времена делами моего батюшки ведал тайный дьяк Демешка Башмаков. Перебирал я в досужее время те дела и вижу: Макаров управиться может лучше. Такого мне надо…

Жалко было Меншикову расставаться с Макаровым, но что поделаешь, против воли Петра не устоишь.

С 5 октября 1704 года Алексей Васильевич Макаров стал именоваться «кабинет-секретарем его величества». Как никто из самых близких Петра, он был облечен высочайшим доверием. Внимательный к людям и делам служебным, требовательный, трудолюбивый и быстрый в решениях сложных государственных вопросов, Макаров весьма полюбился царю. Петр поручил ему возглавить кабинет при дворе и установил на первых порах жалованье триста рублей в год.

Самый краткий перечень дел кабинета говорит о важности этого учреждения, кстати сказать, весьма малочисленного по количеству служащих. В подчинении у кабинет-секретаря было восемь подьячих, а дела велись такие:

Переписка со всеми российскими министрами и агентами, находящимися за границей (шифром – цифирными письмами).

Переписка с губернаторами. Докладывание царю о челюбитных, поступивших в кабинет.

Сношения с Сенатом и Синодом. Ведание расходами на придворных и на покупки для двора.

Снабжение жалованьем и материалами выезжавших за границу.

Ведание устройством и оплатой садоводства в Петербурге, Петергофе и других пригородах. Приобретение зверей и разных «монстров» в Кунсткамеру и зверинец.

Полковые дела, а также писание «Истории или журнала государя императора».

Дела судебные, определение жалоб и доносов, поступающих в кабинет от фискалов, частных и должностных лиц по делам: измены, против здравия государя и против казенного интереса…

Промышленность железоделательная, чугунолитейная, таможенные дела также входили в деятельность кабинета. Одним словом, под строгим и тщательным наблюдением и руководством Макарова, состоявшего в непосредственном подчинении Петра, находились все функции государственного управления, кроме Преображенского приказа, творившего суд и расправу.

С особенным старанием, в угоду государю, Макаров изыскивал всюду, где мог, огромные по тем временам средства, стекавшиеся в казну кабинета. Значительные суммы «подносных денег» поступали от губернаторов, бурмистров, монастырей и купечества. Большие сборы поступали из Архангельска, где и после основания Петербурга продолжалась оживленная торговля и деловые связи с иноземцами.

Петр ревностно следил за прибылью от торговли с заграницей и любопытствовал, как о нем и о России отзываются в других государствах.

Иногда, закрывшись вдвоем с Макаровым в кабинете, Петр просматривал дела и учинял резолюции. Он проявлял интерес и к донесениям резидентов из-за границы, которые сообщали зазорные сведения, появлявшиеся в иноземных газетах. Французы писали о русском царе, что он всегда пьян. Петр собственноручно возражал на полях донесения: «Врет, каналья! бывает, но не во все дни». О Меншикове немцы писали, как о пройдохе, расхищающем казенные средства. С этим мнением иностранной прессы Петр не спорил и делал приписку: «Вор Алексашка, дознаюсь, ежели правда – несдобровать».