Виктор Заярский - Во имя отца и сына

В этой схватке казалось, что еще одно усилие – и белогвардейцы будут уничтожены. В 14 часов воодушевленная близкой победой Западная армия под командованием И.Л. Сорокина обрушилась по всему фронту на белогвардейских добровольцев. Но дроздовцы встали насмерть. Они ответили контратакой и в отчаянной штыковой схватке успешно перебили первую волну наступающих красных. Их следующие цепи смешались, дрогнули. И в это время по ним с разных сторон ударили Деникинские воинские части. С севера подошел корниловский полк и полк кавалерии, с юга конница Эрдели с бронепоездами. Западная армия И.Л. Сорокина очутилась в ловушке и заметалась. Ее беспорядочные обезумевшие толпы, как стадо баранов, преследуемое разъяренными голодными волками, в панике побежали в сторону Екатеринодара. Их преследовали и без особого труда добивали казаки из конницы генерала Эрдели. К вечеру Западная армия красных под командованием И.Л. Сорокина перестала существовать.

Кавнарский кавалерийский полк генерал Деникин кинул на подмогу дивизии под командованием полковника Михаила Гордеевича Дроздовского, которая, истекая кровью, изрядно поредела, но продолжала мужественно сражаться на подступах к Екатеринодару.

Командиры советских войск Иван Лукич Сорокин и Епифан Ивович Ковтюх, которые плохо организовали оборону Екатеринодара, но попытались на подступах к городу взять наступающие белогвардейские части в клещи. Для войск генерала Деникина, в свою очередь, сложилось чрезвычайно тяжелое положение. Жестокие, кровопролитные бои длились 10 дней.

Белогвардейцы, чувствуя свою обреченность, из последних сил сражались на этом участке фронта и были на грани поражения. Но в Деникинской армии был порыв, сознание правоты своего дела, уверенность в своей силе и надежда на будущее любимой России. Белая армия, закаленная, спаянная железной дисциплиной, пройдя жестокие испытания, все же сломила сопротивление красных, оборонявших город, и стала развивать успешное наступление на Екатеринодар.

Достойную оборону Екатеринодара красным в дальнейшем организовать так и не удалось, потому что они были плохо вооружены и слабо организованы. Их части выходили на позиции, но при виде белогвардейцев обращались в бегство. Победа белой гвардии над войсками Красной армии Северного Кавказа под Тихорецкой и в боях за железнодорожную станцию Кущевку принесла белогвардейцам не только моральный и материальный, но и серьезный стратегический выигрыш. Ценой больших потерь белогвардейцы добились своего. В результате блестяще проведенных ими боевых операций на всех фронтах Северного Кавказа сложилась такая обстановка, что все группировки Красной армии Северного Кавказа на Кубани – Западная, Таманская, Екатеринодарская, Армавирская – оказались отрезанными друг от друга и потеряли связь между собой.

Группировка Красной армии Северного Кавказа численностью около ста тысяч бойцов, которая находилась в Екатеринодаре, ударила по наступавшей на город дивизии под командованием полковника Михаила Гордеевича Дроздовского численностью три тысячи человек и по Кавнарскому кавалерийскому полку. У добровольцев были лишь двадцать одно орудие и два броневика. В распоряжении красных имелось свыше сотни орудий, большое количество пулеметов, артиллерийских снарядов, ружейных патронов. Но советские войска были плохо организованы, а их командный состав вел жестокую борьбу с гражданской властью и между собой.

В начале августа 1918 года передовые части Добровольческой армии, которые участвовали в штурме города, с боем ворвались в Екатеринодар.

В городе началась несусветная паника. Из Екатеринодара, спасаясь бегством, стали уходить десятки тысяч красноармейцев, коммунистов и беженцев. Создалось впечатление, что части Красной армии Северного Кавказа окончательно и бесповоротно деморализованы.

В тот же день в Пятигорске на заседании ВЦИК К.И. Калнин, главнокомандующий войсками всей Красной армии Северного Кавказа, был снят с должности, и вместо него утвержден Иван Лукич Сорокин, на которого возлагались большие надежды.

Разве мог Пётр Корнеевич Богацков, молодой кубанский, безграмотный казак, в такой кровавой мясорубке и сущей неразберихе, осознать куда занесла его не чистая революционная сила!

По станице Кавнарской прополз интригующий слушок, что ровно через три дня, в ближайшую субботу, намечается экстренный казачий сход. Такое событие для станицы Кавнарской, которая находилась в глуши, на отшибе Черноморской губернии, считалось мероприятием из ряда вон выходящим, поэтому не на шутку перебудоражило станичных казаков.

На этом сходе казакам необходимо было обсудить и принять ответственное решение относительно обращения ко всему кубанскому казачеству доблестного белогвардейского генерала Антона Ивановича Деникина, который в то время командовал возродившейся на Дону Добровольческой армией.

Все три дня сход, по мнению многих станичников, находился на срыва. А все потому, что зачастившие непонятные дожди вот уже не желали отступить и лили на кубанскую землю, когда им заблагорассудится. Естественно, капризная слякотная погода никак не могла устояться и мешала проведению этого весьма ответственного мероприятия в то время, когда судьба России находилась в шаге от катастрофы.

Уже со среды многие станичные казаки, памятуя о предстоящем субботнем сходе, часто и с тревогой посматривали на небо.

Еще с вечера под чистый четверг его купол над станицей Кавнарской опять засинел, а потом и почернел. Узкую полоску неба на западе усердно зализывали языки красновато-желтых всполохов. Время от времени небо, расписанное зигзагообразными росчерками молний, казалось зловещим и на ближайшую субботу не предвещало ничего хорошего.

В полночь, как и предполагали умудренные жизнью станичные казаки-хлеборобы, небо опять как на грех прохудилось, словно дырявое корыто. На заре начался обложной дождь, усилился и два дня подряд до самой субботы лил на грешную землю, как из ведра. Вдоволь напившись, она уже не могла и не желала принимать дождевую воду. Таких ливней никто из станичных старожилов не мог припомнить, потому что их и не было. Каждый казак сокрушался по этому поводу и не без опасения думал, что ни о каком станичном сходе пока и речи быть не могло.

Однако в субботу под утро, когда небо на востоке стало светлеть, с каждым часом над станицей Кавнарской начало обнадеживающе проясняться.

Тяжелые, забрюхатевшие облака с темно-синими прожилками, словно на последнем сроке беременности, налитые сочной аспидно-синей краской и не успевшие как следует опорожниться за ночь, начали кучковаться на беспокойном юго-западе. Потом они, как стадо перепуганных бестолковых баранов, стали ошалело громоздиться друг на друга и с ленивой медлительностью продвигаться на запад.