Андрей Лютых - Крепь

Готовясь к осуществлению своей варшавской миссии, Тарлецкий решил, что слишком опасно, да и примитивно, особенно для него, везти через границу саквояж со звонкой монетой. Он знал один рижский банк с хорошим курсом конвертации и надежными контактами по всему миру и отвез деньги туда. Получив взамен аккредитив, который легко умещался за подкладкой пошитого за казенные деньги цивильного сюртука, Тарлецкий прибыл в Варшаву. (Он все же не удержался от соблазна взять лично себе небольшую бонификацию, выделяемую банком в благодарность за осуществление именно через их учреждение столь значительной сделки негласно, а следовательно, без риска для репутации клиента.) Аккредитив был без проволочек обналичен, кредиты компании погашены, резидент мог продолжать свою работу.

Однако миссия Тарлецкого на этом не закончилась. Резидент, у которого от коммерческой деятельности голова шла кругом, попросил его как человека, понимающего в финансах, навести порядок в гроссбухах. Дмитрий, проанализировав баланс компании (занимавшейся, кстати, поставками кож, которые шли на пошив ранцев для французской и польской армий), быстро выявил каналы, по которым безвозвратно уходили деньги. Президента компании водили за нос. Компания переводила немалые деньги за якобы вторичную выделку шкур некоей мануфактуре. Так вот: Тарлецкий выяснил, что та просто не существовала. Ее бумаги составил некий нотариус, разумеется, состоявший в доле с организовавшими все мошенниками. Когда Тарлецкий, что называется, «прижал его к стенке», жуликоватый нотариус, чтобы откупиться, поделился с ним некоей ценной информацией. Эта информация вела Дмитрия Тарлецкого в Старосаковичи.

Что касается кожевенной компании, то уже через два месяца заново налаженное Тарлецким дело вместо убытков стало приносить хорошую прибыль. А сам Тарлецкий в благодарность от резидента получил пакет акций компании, предназначавшихся, в общем-то, для подкупа местной агентуры. Действительно, главному теневому акционеру компании – военному министру – нужна была не прибыль, а достоверные агентурные сведения. Что ж, в этом Дмитрий Тарлецкий тоже немало преуспел. Он, поварившийся пару месяцев в польской деловой среде, помог резиденту составить основательный аналитический документ под названием «Мемуар о состоянии Варшавского княжества», в котором именно сведения о финансовом положении княжества, подготовленные Тарлецким, имели наибольшую ценность. «Мемуар» действительно был по достоинству оценен, и по возвращению в Вильно Тарлецкий получил эполеты штаб-офицера.

Он, сын мелкого шляхтича, имевшего мозоли от сельской работы, стал майором в двадцать шесть лет! Теперь Тарлецкий полагал, что довольно уж ему быть на побегушках и его ждет должность как минимум корпусного обер-кригс-комиссара, от которой рукой подать до поста генерал-кригс-комиссара, возглавляющего главное казначейство армии. Сделать для себя вакансию в одном из корпусов? Да раз плюнуть! Снарядить туда инспекцию, а злоупотребления найдутся.

А может быть, будущее получится связать с той таинственной структурой, задание которой Тарлецкий выполнял в Варшаве? Ведь даже Канкрин, объяснявший Тарлецкому суть его миссии, ничего о ней не знал.

Он получил инструкции лично от военного министра. Теперь вот Тарлецкий как раз задержал шпиона… Может быть, художник и в самом деле шпион? Во всяком случае, если потребуется надавить на пана Саковича, он может пригодиться. А как он забавен, когда злится! По крайней мере, есть чем скрасить скучное время в пути.

– Как хорошо, когда в поездке по столь живописным местам твой спутник имеет диплом художника… – сказал Тарлецкий с выражением полной безмятежности на лице.

– Вы же его у меня отняли, – попытался съязвить осмелевший живописец.

– Но душа художника! Она всегда при вас, и ее без сомнения волнуют сии красоты. Не правда ли, как хороши эти дубы, что растут по берегам того ручейка. Какие раскидистые кроны у этих благородных деревьев! Они, словно зеленые облака, улетели бы, если бы их не держали эти гигантские стволы в четыре обхвата. Не знаю, как вам, а мне сии деревья, стоящие так важно, особняком, чем-то напоминают некую африканскую саванну, хоть я, признаюсь, ни разу в ней не был. А теперь мы с вами въезжаем в спасительную прохладу, которую дарит нам этот ольшаник. Тут и ели… Впереди, вы видите, их вершины литерально смыкаются над дорогой! Да, было бы просто жутко, если бы к нам не пробивались солнечные блики. Мы сейчас словно в ущелье… (смотрите – белка!)…И мне кажется, что эти сплошные стены деревьев по обочинам дороги будут тянуться еще долго, впереди не видно просвета. Я не ошибаюсь, Василь?

– Да, лес тут долгий, пан офицер.

– Вы слышали? Это великолепно! Какая тут, должно быть, охота!

Мне нравится этот медвежий край. Может быть, когда-нибудь я навсегда переберусь сюда жить. Вас впечатляет сия игра природы, господин художник? Или вы думаете о другом?

– Я просто вижу, что в душе вы тоже художник. Или поэт.

Зачем вы едете к господину Саковичу? – вдруг совершенно серьезно спросил Тарлецкий, по своей служебной привычке от заговаривания зубов переходя к допросу.

– Я говорил уже вам, он просил написать портрет. Его, жены, дочери…

– Где и когда вы с ним познакомились? Как он выглядит?

– Я не знаком с ним лично. Я, приехав в Вильно, сделал объявление в «Литовском курьере», через газету поступило несколько приглашений, вот и от господина Саковича…

– … «художник из Австрии», или как – «действительный член Венской академии художеств выполнит портрет маслом. Сходство с оригиналом не подлежит сомнению!» Так что ли?

– В таком роде. А про сходство с оригиналом – хорошая мысль, спасибо.

– И что, много заказов?

– Достаточно.

– Ничего не знаю об австрийской школе портрета, иное дело – итальянские художники.

– Вы правы, однако для здешней… знати – главное, чтобы был иностранец.

– Удивительная вещь – газета и вообще почта! Человек просто получает «Литовский курьер», пишет письмо в каких-то Старосаковичах, и к нему в этот чертов медвежий угол приезжает художник из самой Вены! Верьте мне, за этим будущее!

– Прогресс распространяется повсеместно…

– … С помощью французских штыков? А вас не смущает, что все, что вы сказали, легко можно проверить?

– Проверяйте.

– Для этого нам нужно вернуться в Вильно. А пока мы движемся в противоположную сторону, давайте-ка мы просто проверим, умеете ли вы передавать портретное сходство, или только местность зарисовываете? Открывайте ваш этюдник.

– На скаку у меня ничего не получится.

– А как раз время остановиться перекусить, пока мы не въехали в эту действительно жутковатую чащу. Останавливай, Игнат, напои лошадей, вон в той стороне озерцо.