Роберт Грейвз - Царь Иисус

В Вифании же, в доме Семиона, Иисус открылся свободным ессеям. Он постучал в дверь и сказал:

— Я — тот, кого они ждут!

— Как тебя зовут?

— Иешуа, сын Иосифа, а не Есу, сын Оса. Тотчас старый ессей открыл перед ним первую дверь:

— Докажи, что тебя так зовут.

— Разрубишь дерево и найдешь меня. Поднимешь камень, и я явлюсь Тебе.

— Какое дерево, господин?

— Вереск, но не из Библа.

— Какой камень, великий господин?

— Алтарный камень, но не из Тира.

Дрожа от радости, старик пригласил его во внутренние покои, где Иисус предстал перед посвященными.

— Великий господин, как рубить дерево? Иисус сделал знак руками:

— Давид раскалывает его.

— Кто осмелился поднять камень? Иисус опять подал знак, но другой:

— Телмен осмелится, не Теламон и еще не Ури-Тал.

— Кто явит тебя?

— Халев явит меня, не Калипсо. Знаки же, которые он делал, были такие:

ДАВИД DAVIDZEI.

ТЕЛМЕН ТОLМАЕI.

ХАЛЕВ APOCALYРSЕI {20} 20 Давид рубит, Телмен поднимает, Халев открывает (греч.).

— Где тебя научили нашим тайнам?

— В Каллирое. Еще я посетил Дом Спиралей и бросил вызов Сириусу.

— Ты вышел невредимым из Дома Спиралей?

— Я — царь, сын старшего сына старшего сына, и моя мать — младшая дочь младшей дочери.

— Где ты был коронован?

— Где когда-то ревели быки и растет священная мальва. Я ношу на себе семь знаков царя и восьмой тоже. — С этими словами он обнажил плечо и выставил левую ногу.

Они склонились перед ним в поклоне и спросили его:

— Господин, господин, когда же ты въедешь в Иерусалим через Восточные ворота?

— Не в этот месяц ивы, а в следующий, когда я опять приду к вам. Однако я хочу положить конец чудесам, а не длить их. Передайте мои слова тем, кто в Каллирое и Енгеди, и Миддине. Еще скажите им. Когда Ирод умер, было сказано: «Лев мертв». Но из него еще будет добыт мед.

— То, что Лев Едома мертв, — давно не новость. Пусть наш господин скажет об Орлах Рима.

— Сказано: «Где труп, там соберутся орлы», — но живые люди не должны бояться птиц, питающихся мертвечиной.

Иисус спросил учеников:

— Вы готовы принять крещение, какое я принял из рук Иоанна?

— Иоанн уже крестил моего брата Андрея и меня, — ответил ему Петр, — и Филиппа, и Симона Кананита.

— Он многих крестил. Но разве он смыл с вас мужскую гордыню? Некоторые рождаются, уже лишенные мужества, другие лишаются его на рынке рабов, но есть такие, что в преддверии Судного дня сами отказываются от него во имя царства Божия. Судный день придет неожиданно, как вор, и все тогда будет, как во дни Ноя. Люди ели и пили на свадебных пирах и нежно любились в свадебных покоях, но неожиданно полил дождь, затопило землю, и никто не спасся, кроме Ноя и его сыновей. Отрекитесь от радостей плоти, дети мои, или не будете допущены в царство Божие. Тот, кто хочет принять второе крещение, пусть примет его.

Первым опомнился Петр.

— Господин, я хочу.

Следом за ним, правда с меньшей готовностью, потянулись другие.

А Филипп спросил:

— Если нам нельзя любить наших жен, то почему бы нам не развестись с ними и не отправить их к их отцам? Мы теперь не те мужчины, с которыми они вступали в брак, и по Закону это было бы справедливо.

— Моисей разрешил развод поколению, погрязшему в грехах и обреченному умереть в пустыне. Просвещенный Шаммай установил его на вечные времена, но сказал: «Нет другой причины для развода, кроме прелюбодеяния». Потом Гиллель — светлая ему память — сказал так: «Для тех, кто еще чтит этот Закон, прелюбодеяние не могло остаться его единственной причиной. Жестокосердные мужчины так его повернули, что муж вполне может оправдаться перед Судом за развод с женой, если она плохо сварила обед или потеряла свою красоту. Остерегайтесь этого Закона. Жена, подавая мужу плохой обед или забывая прихорашиваться, или прелюбодействуя, обвиняет его в недобром отношении к ней. И чем серьезнее ее проступок, тем тяжелее обвинение. Пусть он осознает свою вину и простит ее, если хочет, чтобы Господь простил его, и хорошенько подумает, прежде чем развестись с нею».

— Что ты нам скажешь на это?

— То, что сказал Гиллель. Пусть тот, кто любит Бога, воздержится исполнять Закон, даже если было совершено прелюбодеяние. Когда мужчина берет в жены женщину, они становятся одной плотью, ибо соединены Богом и никем не могут быть разделены. Если виноват он, то он и ее делает виноватой; если виновата она, то он отвечает за ее вину, как если бы она была его собственной. Недаром Соломон говорил: «Кто найдет добродетельную жену? Цена ее выше жемчугов». И я говорю вам: только отказавшись от плотской любви, муж и жена соединятся в любви к Господу. Живущие во плоти о плотском помышляют.

Из Иерусалима Иисус повел учеников на юг, в Аин-Риммон, где его настигла весть от Иоанна. Там же в реке, протекающей в гранатовой роще, Иоанн крестил их всех и нарек пророками. Подобно Иисусу, ученикам пришлось отказаться от вина. Иисус благословил их и сказал:

— Любите друг друга. Иоанн спросил:

— По какой дороге пойдем, господин?

— По земле, пораженной бесплодием, и по земле, пораженной мором, а там, если Господь пожелает, к Северной Горе.

— Я пойду вперед.

— Иди и жди нас на Горе.

— Все услышат меня — от восседающего на троне царя до последнего бродяги.

Иоанн поручил своих учеников Симону из Гитты, самому усердному из них, и, не мешкая, направился в Галилею, взывая ко всем и к каждому:

— Раскайтесь! Раскайтесь! Царь идет!

На третий день он пришел в Сепфору, где жил Ирод Антипа, бесцеремонно отстранил стражника, ворвался во дворец и, потрясая своим посохом перед носом слуги, потребовал, чтобы его немедленно провели к Антипе.

Антипа в это время вершил суд, и его жена Ироди-ада сидела рядом с ним, когда Иоанн вбежал в залу.

— Я — Иоанн, сын Захарии! Пророк Господа! Эхо прокатилось по мрачным коридорам дворца. Все, кто был в зале, принялись укорять его.

— Веди себя пристойно перед царем! — В пределах дворца все называли Антипу царем. — Пади ниц!

— Тетрарх — не царь. Я верен царю Израильскому! Антипа не спеша перевел взгляд с изможденного лица Иоанна, с его налитых кровью глаз, с рыжей бороды и спутанных волос на плащ из верблюжьей шерсти, такой старый и рваный, что непонятно было, чем он еще держится. Он не испугался, но очень удивился:

— Разве мой отец Ирод вернулся из царства мертвых, что ты так расшумелся?

— Твой отец был царем иудеев, а не царем Израиля. Идем со мной. Ты преклонишь колени перед царем Израиля. И пошли за своим братом Филиппом, чтоб он тоже явился к нему.

— Кто этот царь?

— Я скажу тебе на ухо, — ответил ему Иоанн, поднялся по ступеням трона и прошептал: — Он — тот, кто не был убит фракийцами.