В. Волк-Карачевский - Кто правит миром

– Послать в Россию человека… Но кого? Мне кажется, такая миссия под силу только одному человеку.

– Маркизу?

– Да.

– Я тоже так думаю.

– Маркиз занят Иосифом.

– Иосифом, но не Австрией. Как я понимаю, у него уже все налажено с Иосифом, и это могут завершить и без него. А в России разбираться придется очень долго. Ее нужно уничтожить! Иначе рухнет то, что мы создаем сотни лет! Кстати, Маркиз любит сложные задания.

– Да, у Маркиза это влечение, род высокой поэзии.

– И потом, отправив в Россию, мы отдалим его от Франции. Маркиз ведь тоже человек. Как еще он воспримет все, что там произойдет…

– Я думаю, безразлично. Он ведь снял с доски Людовика XV.

– Да. Но это всего лишь эпизод в жизни Франции. Когда он поймет, что будет уничтожена вся Франция, старая Франция, то неизвестно, что шевельнется в его душе.

– Ну, о событиях он узнает и в России.

– Знать одно, видеть своими глазами – другое. Не забывай, Маркиз Полномочный Вестник Смерти капризен. Непредсказуем. И как тебе хорошо известно, почти неуправляем. И поэтому опасен. Ведь если задуматься – он фактически равен нам с тобой. Только мы подчинили себя высшей цели. Маркиз же не подчинен ничему! Он даже сильнее нас – мы дорожим жизнью, потому что хотим увидеть результат своих трудов. Он не дорожит ничем – и это делает его неуязвимым. Его душа – дьявольская бездна. Вызывай Маркиза. К разговору с ним нужно хорошо подготовиться, нужно как можно подробнее рассказать ему о России, ввести в курс дела. А мы ведь сами не совсем хорошо понимаем, что там происходит и что может произойти. И какое решение нам принять. Соколович может оказаться опаснее Маркиза… Нужно всегда помнить: Россия должна быть уничтожена.

Ну, о Соколовиче, или, точнее, о Соколовичах, читатель уже знает. А о Маркизе Полномочном Вестнике Смерти я самым подробным образом расскажу в ближайших главах.

Генеральные штаты, или Государственные чины, или Собрание представителей сословий французского народа впервые собрал в конце XIV века король Франции Филипп IV Красивый, когда возникла угроза для самостоятельности королевской власти.

Государство Франция название свое получило по имени небольшого германского племени франков. Франки завоевали древнюю Галлию, страну, населенную племенем кельтов, которых древние римляне называли галлами. Принципы верховной власти во Франции сложились на основе древнего германского права, а оно возникло из родовых законов и традиций. Своих вождей германцы выбирали на общем собрании из представителей того рода, который считался царским, за храбрость и воинские заслуги своих предков. Их называли конунгами, или князьями, что в переводе означает «род». Но позднее вождей стали называть королями, по имени самого прославленного вождя – Карла Великого [55], объединившего в IX веке под властью германцев большую часть центральной Европы.

Собрания, избиравшие королей, назывались «мартовскими полями», потому что собирались они в марте. Этим собраниям и принадлежала вся власть. Когда франки завоевали огромную страну – Галлию, эти собрания собирались для воинских смотров и утверждения королевских указов. Новый народ – французы, образовавшийся из завоеванных галлов и растворившихся среди них завоевателей германцев, сотни лет хранил память об этих собраниях как о первоисточнике законной власти.

В XIV веке на власть над миром претендовал папа римский. Без войск, только силой духовного давления, он диктовал свою волю европейским христианским королям. Король Франции Филипп IV Красивый не согласился делить власть, а тем более свои доходы с папой римским. Он повелел священникам платить подать в королевскую казну, а не в папскую. Папа римский, Бонифаций VIII [56], запретил духовенству отдавать подати мирской власти и пригрозил отлучить Филиппа от церкви и освободить его подданных от присяги королю. В послании Филиппу Бонифаций писал, что наместник Христа и апостола Петра на земле – папа – выше короля, «ибо каждому из смертных для спасения души необходимо подчиняться воле и велениям римского первосвященника».

Но Филипп Красивый не подчинился. Он собрал (по примеру древних германских собраний) представителей дворянства, духовенства и горожан, и это собрание, получившее название Генеральных штатов, провозгласило полное верховенство французского короля, объявив, что в светских делах он зависит только от одного Бога. Филипп еще не раз обращался к помощи Генеральных штатов. Они поддержали его и когда потребовалось утвердить разгром ордена тамплиеров, и когда король решил обложить налогами земли вельмож и духовенства, ранее освобожденных от податей.

С тех пор Генеральные штаты не однажды помогали королям, и опираясь на их голос, они превратили Францию в единое, могучее государство и сосредоточили власть в своих руках. Но когда заседали Генеральные штаты, становилась очевидной природа власти – власть принадлежала собравшимся в зале государственным чинам, а не одному человеку, восседавшему тут же на троне, он только получал ее из рук представителей народа. И от раза к разу представители народа пытались диктовать свою волю и королю.

Поэтому с начала XVII века французские монархи не созывали представительное государственное собрание – источник власти. Король считал источником власти только себя, гордо заявляя: «Государство – это я!» Верховные правители предпочитали без посторонней помощи справляться с трудностями – наполнять вечно пустующую казну и устранять непокорных зарвавшихся вельмож. Но страна, давно забывшая обычаи маленького германского племени франков и традиции «мартовских полей», хорошо помнила о силе и правах Генеральных штатов, Государственных чинов, Собрания представителей французского народа, единственного законного источника власти в государстве Франция.

Парламентами во Франции называли не избранных народом представителей, а судейских чиновников, которые помогали королю выполнять одну из своих, не самых приятных, обязанностей – судить (не осуждать, а рассуживать, разбирать тяжбы и споры) своих подданных, которые никогда не умели жить в мире и согласии, и вечно что-нибудь делали и каждый хотел получить кусок побольше, и чтобы не загрызть друг друга, вцепившись друг другу в глотки зубами и руками, им и приходилось обращаться к королю – и король, как единственный, кто мог рассудить беспристрастно, решал их тяжбы и споры.

Судить, а потом еще следить, чтобы решение, почти всегда невыгодное для одного из спорящих, выполнялось – хлопотно, чаще всего неинтересно, и, в конце концов, надоедает. А у короля есть и другие обязанности и занятия куда более привлекательные. Поэтому короли перепоручали заниматься разбором тяжб и споров кому-либо из своих придворных. Но и те не очень-то хотели вникать во всякие дрязги, обиды и претензии, в которых человек копошится весь свой недолгий век. К тому же нужно соблюдать хоть какой-то общий порядок и даже справедливость, потому что, если не соблюдать хотя бы подобие справедливости, спорящие, тяжущиеся, судящиеся могут излить свою злобу на того, кто взялся по справедливости разобрать их дело. Поэтому к судейским делам король все чаще привлекал людей простого звания, но изучивших законы, знавших, как судили раньше, особенно народы, придерживавшиеся порядка – например древние римляне. Эти-то люди и занимались собственно судейством, обращаясь к королю только в самых важных случаях, каковыми считались убийства и похищения людей – эти случаи так и называли – королевскими случаями.