Марина Александрова - Вершитель судеб

«Надо действовать! – думала Алена, – тем более, что в следущую неделю Кротов-старший собирается послать сватов в дом Волковых!»

После аудиенции у императрицы Алена попросила Ирину задержаться. Они остались втроем у императрицы. Елизавета с интересом ждала, о чем же пойдет речь у этих двух, молодых и красивых дам ее окружения?

– Ваше Величество, позвольте мне держать речь? – попросила Алена, низко опустив голову и преклоня колени.

– Да, дочь моя, конечно, но только коротко и по существу, – бросила Елизавета.

– Я всем жертвовала ради любви своей к князю Кротову и вы знаете, что не стала настаивать на свадьбе нашей с ним только по обоюдному соглашению с ним. Я уважаю его как человека достойного нашего Отечества и вас, Ваше Величество! – говорила Алена.

– Да, девочка моя, знаю о твоем согласии расторгнуть помолвку и твоем усердии в делах его личных и служебных. Как я знаю именно от твоего отца шла грамота на вручении Сергею медали? – Елизавета закончила свою речь и посмотрела внимательно на двух девушек, одна из которых сидела у ног императрицы и была в смятении. Ирина никак не могла понять – что происходит?

– Так вот, Ваше Величество, оберегая честь и судьбу своего бывшего суженого, довожу до вашего сведения, что будущая жена его – распутница, выдворенная из Франции из-за своего поведения! – Алена бесстрастно посмотрела в глаза императрицы. А Ирина лишь с ужасом наблюдала все происходящее, – да и сама Ирина мне многое рассказывала о своей жизни в Париже, только мне по наивности казались пристойными ее речи и поступки ею описываемые.

Ирина с недоумением смотрела на Алену и только одна мысль не покидала ее виски, сдавленные под тяжестью этого обвинения: «Как она могла? Мои родители, брат? Брат, брат!»

Слова ее никак не хотели покидать своего убежища. Их не было припасено для такого жуткого и страшного приговора.

– Ш-ш-што?! – это был не крик, это было злое и отвратительное шептание, которое Ирина не забудет до конца дней своих.

– Да, Ваше Высочество! Это правда и у меня есть свидетель сего бесчинства, творимого Ириной Волковой в Париже, – ее слова с каждой буквой становились все уверенней и наглее, – это помощник французского посла Бретеля, сможет доказать мои слова! – сказала Алена и с ненавистью посмотрела на Ирину.

– Я всегда знала, что Франция неблаготворно действует на наших людей, а в особенности девушек! Но чтобы среди моего окружения оказалась одна из отверженных французским двором, распутница! – лицо императрицы стало похоже на лицо раскрасневшейся кухарки у печи. Это сравнение даже на миг рассмешило Ирину и она улыбнулась одними губами.

Императрица заметив этот смешок совсем одурела от гнева.

– Девка?! И в моем дворе! Да еще смеет показывать мне свои зубки в смешке?! Нет, увольте! Такого я не позволю! Ох и потешаются наверное они за моей спиной! – Елизавета была в гневе и ходила по залу из угла в угол. К ней было сунулся граф Кикин с бумагами, но Алена выразительным жестом попросила его оставить Ее Величество в покое.

– А кто младший посол? Почему мне было раньше не доложено? – гневно спросила императрица.

– Это Марсель Ориньяк, Ваше Величество! Он не ожидал застать сию особу при дворе, а когда увидел, смел первом делом предупредить меня, так подругою я считалась у Волковой. А уж после я к вам, – она упала на колени и протянув руки до ее платья, страстно заговорила:

– Знаем, знаем, – протянула императрица, – о-очень воспитанный и честный молодой человек, – она немного поостыла и по всей вероятности придумывала достойное наказание для Ирины. В словах Алены сомневаться она не могла, тем более, что замешан здесь и французский посол.

Алена воспряла и духом и уже более уверенней произнесла:

– Я только ради приличной репутации графа Кротова смею печалиться. К самому Сергею давно у меня нет никаких сердечных помыслов. Тем более, что просватана я уже! И я прошу вас, Ваше Величество не карайте гневом своим Ирину! Ведь полюбила я ее, как сестру! Смягчите гнев на милость! – слезы катились по щекам Алены и она, уливаясь ими, ползала на коленях перед Елизаветой.

«Чтоб тебе всю жизнь на коленях ползать и прощения вымаливать вплоть до внуков своих!» – подумала Ирина и потеряла сознание. Елизавета приказала Алене вызвать для нее монастырского лекаря, а не дворцового, как раньше.

Алена осталась одна над бессознательным телом своей бывшей подруги. Императрица обещала в скорейшем времени позаботиться об удалении из Петербурга сей девицы. Радости Алены не было предела.

«А Кротова заполучить мне теперь ничто не мешает!» – подумала она. Вошел лекарь, Алена искренне поцеловала Ирину бесчувственную до сей поры и, попрощавшись вышла.

Первым делом она решила посетить дом Волковых, дабы предупредить о будущей расправе императрицы с их семьей.

– Как?! Ирина?! – кричал Игорь. От такого известия бурые пятна на лице его стали совсем коричневыми. Алена, утирая слезы сидела рядом с Матвеем Степановичем Волковым.

– Я просила государыню смягчить гнев на милость и не слишком наказывать Ирину, – и Алена расплакалась, вполне правдиво и убедительно.

– Я убью того подлеца, что посмел над моей сестрой так поступить! – горячо произнес Игорь, – а ее надо запрятать в монастырь! Надолго!

– Ты пока не спеши, Игорь, пусть все улягется и императрица немного забудет об этом. Уж после можно будет думать, как помочь Ирине. Я слышала, что в монастырь ее хотят отправить. И лекарь из Спасо-Андрониевского монастыря как раз прибыл ко двору. С ним наверное и отправят Ирину.

– О какой помощи ты говоришь? – закричал Игорь, – кто теперь позволит нам с нею увидится? – Он схватился за голову. Противоречивые чувства обуревали сейчас душу Игоря.

Какой позор и это перед тем, как Игорь хотел предложить Алене руку и сердце. Теперь конечно с этим придеться подождать.

– Я не верю в это, – сказал он тихо, – я не был в восторге от того, что она живет в Париже, но зная ее благородство и честность был уверен в порядочности. Теперь и не знаю что делать?

– Не вини себя или случай, – горько сказал отец, – я баловал ее и отпустил в чужие земли. Что о ней говорят неправда, но перечить мы не можем.

Алене удалось немного успокоить Игоря и она попросила его выйти и просвежиться немного, что он незамедлительно исполнил. Отец Ирины постарел за эти два часа лет на двадцать.

– Спасибо, дочка, что не отказалась зайти к нам с сим печальными вестями. Но ты теперь не ходи к нам. В опале мы будем царской и небезопасно это для тебя, – грустно сказал Матвей Степанович и поднялся с кресла, чтобы пойти и рассказать обо всем жене своей Светлане.

Игорь и Алена остались одни. Он сидел на тафте и подперев голову руками, о чем-то думал. Она пустила в ход все свое льстивое обояние и несуществующую любовь, чтобы как-то успокоить его.