Марина Александрова - Вершитель судеб

И именно сегодня ему удалось в первый раз поцеловать ее. И это странное и грустное стечение обстоятельств сильно подействовали на обоих, что поцелуй их оказался страстным и продолжительным. Для Игоря это было открытие, для Алены – сравнение. Не в пользу бывших любовников.

Она решила во что бы то ни стало сойтись с Игорем и оказывать мнимую помощь без ведома императрицы и Ирины, дабы не вызывать подозрений в сотворенном ею зле.

Ирина очнулась в незнакомой и пропахшей сыростью комнате. Сквозь решетчатое окно она заметила последние отблески дня и вспомнила все, что с ней произошло. На улице также беззаботно хозяйничало лето и никому на свете не было дела до Ирины. Она вдруг впервые в жизни ощутила дикую боль и отчаяние.

«Вот так наверное и Игорю было плохо», – вдруг сквозь слезы подумала она. Даже и в горе она никак не могла стереть из памяти до боли родной облик брата. Ей было стыдно не за то, что она осуждена за несовершенный грех, а за то, что никто этому не поверит и это позорное пятно ляжет на всю ее семью на многие-многие лета.

«Так и заканчивается моя жизнь!» – подумала она с грустью. Ночью пришел инок и сказал, что с ней хотят поговорить родственники.

– Я никого не хочу видеть! – отрезала она. За окном садилось солнце, а Ирина становилась с каждым часом сильнее и мудрее. Все происходящее было до такой степени страшным и невероятным, но реальным, что она решила принять эту действительность таковой, какая она есть на самом деле.

«Никто мне не поверит ни сейчас ни потом, зачем же искать поддержки у людей которые любят тебя, но не могут тебе помочь. Это только расстроит и унизит их больше, а меня еще сильнее».

Она решила покориться своей судьбе. Она согласна была принять это с одной только надеждой, что когда-нибудь ей придеться увидеть в таком же состоянии ее злейшего врага – Алену Климову.

«Я буду каждый день проклинать имя твое в своих молитвах и когда-нибудь молитва достигнет своего апогея и заставит тебя страдать также!»

И поздно ночью Ирину Волкову перевезли в Спасо-Андрониевский монастырь и еще через полмесяца она приняла постриг под именем Елены и стала монахиней. Самой красивой и самой кроткой.

– Господи! Ну скажи ему, что не смогу я с ним сегодня увидеться! – уговаривала Наташу Алена. Игорь уже около месяца караулил Алену и никак не мог ее встретить, – Наташа, ты же знаешь у нас сегодня в гостях Кротовы.

Папенька будет обсуждать с Василием Васильевичем дела при которых мы с Сергеем должны присутствовать. Речь идет о нашем наследстве, так и передай Игорю!

В действительности же было это правдой. Один кожевенный завод по сути принадлежал двум хозяевам – Климову Анисиму и Кротову Василию. Каждый год они собирались для обсуждения текущих дел на заводе и в мастерских.

Документ говорил, что после смерти настоящих владельцев предприятия должны перейти их детям.

Они давно уже судились, кому достанется завод, а кому деньги. Раньше все было заранее оговорено: дети поженятся и завод будет принадлежать семье.

Теперь же происходило по-иному. Кротов-младший не хотел женится на Алене. Она в свою очередь молчала. Но призадумалась, как бы выгоднее отсудить имущество отца и ничего кроме брака с Сереем на ум не приходило. Может не приходило и потому, что не хотело приходить. Алена не теряла надежды женить на себе этого парня.

«Пусть немного успокоится и забудет Ирину, а потом начнем потихоньку действовать», – думала Алена, кидая томные взгляды на своего соседа.

Вечерело. Сегодня в резиденции Зимнего дворца собрание в честь приезда младшего французского посланника – Марселя Ориньяка. Алена вспомнила об их последней ночи и трепет желания пробежал у нее по телу. Она во что бы то ни стала хотела опять завлечь его сегодня в свою спальню. Она мечтательно думала о нем, когда в дверь постучала Наташа.

– Ну что еще? Только не говори, что пришел опять этот бледый мертвяк! – сказала Алена.

– Господь с вами, Алена! Это верно он, но болезнь его вы постоянно подогреваете своим безразличием и холодностью, – она осуждающе посмотрела на Алену.

– Ладно, ладно! Я приму его сегодня. Наташа, ты случаем не знаешь какого-нибудь знахаря? – спросила Алена, – только чтоб далече был, – она наморщила нос.

– Вот, вот я и хотела вам сказать, в Новодевичьем монастыре, что в Москве есть один колдун сильный. Может вы скажете Игорю, вас-то он послушает, – Наташа с недавних пор стала звать хозяйку свою на «вы» по ее приказу. Не понятно было горничной, из-за чего такая перемена сделалась с Аленой, но и вникать не хотела. Боялась она гнева Алены, который часто и без повода пугал всех домашних.

– Ага, – думала вслух Алена, – значит в слободе, в Татарской. Это через Крымский брод, значит?

– Ага, – наивно ответила Наташа. Алена немного призадумалась над предложением горничной. Она расчесывала волосы и оставив на столе щетку повернулась к Наталье.

– Ладно, ступай! Я сама оденусь и пригласи через четверть часа Игоря сюда, – она отвернулась от Натальи и стала одеваться. Горничная испарилась.

Наталье нравился этот молодой и влюбленный парень. Уж что так поразило Наталью, но вскоре она поняла, что влюбилась, но ничем не старалась выдать этого и поклялась сама себе, что забудет о нем.

Алена встретила Игоря с притворной бледностью и пожаловалась на плохое самочувствие. Она любила, когда ее жалели и старалась убедить всех, что единственная помощь которая ей нужна – это одиночество и самобичевание.

– Игорь, милый, ты тоже стал совсем не похожим на себя. Что с тобой?

– Тоска меня заела от того, что не вижу тебя, – ответил он, пряча глаза. Она лишь смущенно поджала губки и обойдя его, сказала:

– Я скоро собираюсь посетить одного известного лекаря, что в Новодевичьем монастыре живет. Хочу подлечить нервы и тебе советую к нему же обратиться. Слушай, – она более оживилась и присев рядом у его ног, продолжила, – ты съезди у нему сначала, распознай обо всем, дорогу верную узнай, а потом и меня к нему свозишь, а? – она преданно заглянула ему в глаза.

– Конечно. Только скажи когда мне ехать и я тотчас прикажу заложить карету, – он гладил ее по волосам. Алена перехватила его руку и стала целовать.

«Может в последний раз я это делаю», – думала она. – Завтра на рассвете, я сама провожу себя, а сейчас пойдем ко мне и я докажу, что совсем я вовсе не бездушна и люблю тебя тоже.

Она увела его в свою спальню и оставила его там надолго. Он впервые вкушал запретный плод и это доставляло ему небесное наслаждение, тем более, что женщина разделившая с ним постель – его любовь. Его даже нисколько не смутило такое поведение со стороны Алены. Он слепо верил ее обещаниям и клятвам, которые она к его неведению, раздавала направо и налево, так же, как и свое тело.