Борис Деревенский - Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде

– Оставь девушку в покое, Жозеф! – одёрнул его Дарнувиль. – Не видишь что ли, что она не из таких, которые готовы ворковать с первым встречным; особенно с таким пройдохой, как ты.

– Клянусь небом, – заметил Одиль, кивая на её белые перчатки, – сдаётся мне, что наша спутница – девица благородных кровей, не чета прочим. К таким нужен особый подход. – Он заглянул ей в глаза: – Простите меня, гражданка, если я был не совсем учтив. Оставляю вас. Продолжайте пребывать в своей поэтической мечтательности.

Однако оставленная в покое Мария не долго хранила молчание. Несколько мгновений она постукивала сложенным веером о ладонь, что-то напряжённо обдумывая, и вдруг вскинула голову:

– А где состоится праздник Федерации?

Друзья переглянулись и с готовностью пояснили:

– Как обычно, на Марсовом поле. Туда сойдётся почти весь Париж, депутаты Конвента, заседатели Коммуны, а также тысячи приезжих. Но учите, чтобы занять лучшие места и видеть всё происходящее, нужно быть либо членами правительства, либо делегатами департаментов. Если вы не комиссар и не делегат, то вы рискуете затеряться в невообразимой толпе. Так что, если желаете попасть на торжества и стать их участницей, вам лучше держаться нас.

– А вы делегаты?

– Естественно! Мы делегированы в Париж от Общества друзей Свободы и Равенства города Эврё.

– То есть вы якобинцы?

– Самые настоящие.

Одиль торжественно вынул из кармана и показал всем круглую карту, в центре которой был отпечатан красный колпак, а по ободу тянулась трёхцветная лента с надписью «Общество друзей Свободы и Равенства. Эврё. 5-й год Свободы». Карта за подписью президента и секретаря клуба извещала, что её владелец, гражданин Жозеф Мари Одиль значится в клубе под номером 131.

– Что ж, – молвила Мария с загадочной улыбкой, – может, я и прибегну к вашей помощи.

– И правильно сделаете! – заговорили наперебой обрадованные друзья. – С нами вы окажетесь не где-нибудь на обочине, а в самой гуще событий. Более того, мы ещё пойдём в Якобинский клуб, где заседают Дантон и Марат, и зачитаем там обращение нашего местного клуба к головному. Вообразите теперь всю важность нашей миссии. Вообразили? Позвольте, однако! Как же вы найдёте нас в Париже? Сейчас же берите бумагу и записывайте наши адреса.

Мария открыла сумочку, вынула карандаш и два клочка бумаги: «Диктуйте».

– Пишите: Дарнувиль, улица Сен-Антуан, дом номер два. Это квартира одного моего приятеля в двух шагах от бывшей Бастилии; меня там все знают. Записали? Далее: Одиль, улица Гайон, дом номер тридцать. Разумеется, Жозеф останавливается там только тогда, когда приезжает в Париж. Чтобы его найти, нужно спросить у гражданина Гийо, портье. Записали?

– Записала.

Сообщение о готовящемся празднестве на Марсовом поле весьма воодушевило нашу путешественницу. До сего момента, одолев уже половину пути до Парижа, она всё ещё не имела определённого плана действий и большей частью полагалась на удачу. Настало время серьёзно подумать, каким образом она осуществит свой замысел. Праздник Федерации 14 июля… Как это кстати! Лучшего места для совершения подвига трудно себе вообразить. Многотысячное скопление народа, все власти, делегаты из провинции… И как символично! – новоиспечённый тиран французского народа падёт именно в тот день, когда четыре года назад пала королевская тирания. С тех пор каждый год французы празднуют день 14 июля как начало эры Свободы. Она ничем не нарушит этот праздник. Напротив, он станет праздником вдвойне, ибо только теперь наступят подлинные Свобода и Мир.

Но до 14 июля ещё целых три дня! Впрочем, и это неплохо. У неё будет достаточно времени хорошенько подготовиться к решительному моменту. Трёх дней для этого более чем достаточно. Будет время заняться также и делом Александрины Форбен. Может быть даже, это дело следует решить в первую очередь… Да-да, по приезде в Париж прежде всего нужно позаботиться о судьбе несчастной подруги, сходить в министерство внутренних дел и взять оттуда все необходимые бумаги. Пусть этому делу будут посвящены два дня: 11 и 12 июля. В запасе ещё целый день, чтобы к моменту открытия торжеств на Марсовом поле быть во всеоружии.

– А вы, гражданка, – донёсся до слуха Марии голос друзей-якобинцев, – вы назовёте нам свой адрес, где вы остановитесь в Париже?

– Адрес? – встряхнулась она, выходя из задумчивости. – Это излишне. Достаточно того, что я знаю ваши адреса.

– Как же мы с вами встретимся?

– Если будет нужно, я вас разыщу.

На этом Мария отвернулась к окну, давая понять, что разговор закончен. Друзья переглянулись и пожали плечами.

Генерал Феликс Вимпфен, командующий армией Шербурского побережья и вооружённой силой департаментов Севера и Запада Французской Республики, единой и неделимой, – добрым гражданам Парижа шлёт привет. Уже не раз я способствовал благоденствию Республики, но мятежники оклеветали меня, и ныне за мою голову назначена высокая награда. Злодеи говорят: Феликс Вимпфен идёт против Парижа; не верьте этому. Я иду на Париж ради Парижа, ради спасения Республики. Я иду по воле народа, – не кучки людей какого-то отдельного города, но населения большинства департаментов, суверенного народа, как всякий из вас убедится, если власть изуверской Коммуны Парижа позволит правдивым журналистам распространять мои листовки. Добрые граждане Парижа, объединяйтесь с нами против Коммуны. Я командую нормандцами и бретонцами. Братья, я братаюсь с вами, но я буду воевать со всяким, кто воспрепятствует моему маршу; я буду сражаться и одержу победу, и тогда правда добьётся справедливости.

Во имя истинной Свободы, которую мы защищаем; во имя законов, которые мы отстаиваем, во имя Республики единой и неделимой, за сохранение которой мы поклялись, если потребуется, отдать свои жизни; во имя священных прав народа во всех департаментах, восставших, чтобы сопротивляться гнёту, мы просим вашего гостеприимства и свободного прохода.

Мы идём, чтобы избавить Париж и Францию от гнёта анархии и восстановить в своих правах оскорблённое национальное представительство. Наша дело – дело всех друзей общественного счастья и добродетели. Мы не хотим, чтобы проливалась кровь; только силою разума, а не силою оружием мы добьёмся нашего триумфа и спасения Франции.

Более всего мы желаем встречать повсюду только граждан, с которыми мы могли бы сплотить узы святого братства, а не врагов, с которыми мы должны были бы сражаться и победить их.