Валентина Спирина - Литературные страницы – 5. Группа ИСП ВКонтакте

– Во сколько- во сколько? В четыре ночи? – все ясно, она сумасшедшая…

– Конечно нет! Утра! Это уже утро!

– Ночь. Я в это время сплю! Какая-то ты совсем утренняя!

Получилось! Дурманящий аромат разлился в воздухе. Медленно, лениво.

– Кажется, это он! – Лия нетерпеливо закатала рукав. Показалось каким-то недоразумением нанести цветное масло, пусть даже каплю, на эту незагорелую кожу. Асаф растер немного темно-красного масла между пальцев. Коснулся ее запястий. Прохладные! Не очень соображая, что делает, провел ладонями по ее шее. Лия замерла, улыбку словно смыло водой.

– Нет, это не то, что ты подумала, это просто вот, масло! Так будешь чувствовать запах, и он станет мягким.

Она молчала, смотрела серьезно и молчала. Потемневший взгляд в упор, от которого делалось не хорошо где-то в солнечном сплетении. Совсем не хорошо. Потом так же молча собрала карандаши со столика, блокноты. Исчезла.

С чистейшим и абсолютным отчаяньем Асафу стало ясно, что больше она не придет. Наверное, надо было что-то сказать, извиниться, сказать, что не хотел ее касаться. Но слова застряли где-то в горле, потому что были враньем. Он хотел.

– Что я вижу… Наш святоша наконец-то запал на иноверку! – В дверном проеме маячил так некстати появившийся «Тимати». – Ладно, брат, ты не обижайся. Подумаешь, убежала! Подари ей что ни будь, мне тебя что ли учить? Женщины все одинаковы – подари, то, что ей нравится, и она твоя.

Зарычав от бешенства, Асаф швырнул в парня коробкой для салфеток.

Весь день отчетливо ощущал пустоту за спиной. Навязчивое чувство не давало нормально работать, и магазин вечером он закрывал торопливо, словно сбегал. Подъехав к дому, с облегчением увидел сумрачные темные окна своей квартиры. Наверное, Шани уже спит.

Но жена ждала его. Дверь в комнату была приоткрыта, пахло ее любимыми духами. Не зажигая света, Асаф тихо прошел мимо.

Он никогда не помнил своих снов. Просто словно отключался на ночь, а утром, часам к десяти, включался. Просыпался бодрым и готовым к новому дню, так, словно вся жизнь начинается с того самого момента, с которого вчера была поставлена на паузу. И потому сейчас он ничего не мог понять.

Открыл глаза и сделал несколько вдохов, отдышаться никак не получалось. Сердце под ребрами ходило ходуном, все тело пульсировало жаром, как у подростка. Перед глазами мелькали обрывки только что увиденного, полного страсти и томления сна, такого реального, что было сложно остановится на полпути, хотелось нырнуть в него обратно, закончить начатое. За окнами ворочался ночной город. Асаф, поняв, что сон уже не вернуть, двинулся, пошатываясь, в душ. Замер на мгновение перед приоткрытой дверью в спальню, вдохнул знакомый пряный, чувственный запах. И вошел.

Скажи Асафу еще вчера кто ни будь, что он будет бродить остаток ночи по городу, бесцельно, с замершими внутри спутанным клубком чувствами, он бы не поверил. Сказал бы не злобливо: «Нет, что ты, ночью я сплю! Ложусь поздно, да, но ложусь и сплю. Как не спать? Как завтра работать? Зачем ходить ночью просто так?»

Но сейчас все так и было. В каком-то оцепенении, сам не понимая, отчего, он так и не смог провалиться в сон. Полежал рядом с Шани, дождался, когда она, утомленная, вновь уснет, жарко раскинувшись на кровати. Оделся и вышел из дома.

Город тоже никак не засыпал. Беззаботно перешагнув первую половину ночи, грохоча музыкой и завлекая гостей в рестораны, он просто выжимал из суток все, что можно. Днем, среди работающих и спешащих по делам людей любой всегда впишется в эту неизбывную, ритмичную обыденную суету, ощущая себя ее частью. Ночью, если не в праздной компании, ты бесконечно одинок. Темнота отрезает тебя от всего мира, таит в себе глухую угрозу, дает понять, насколько ты мал и беспомощен.

Асаф с трудом узнавал улицы, которые днем знал, как свои пять пальцев. Ноги снова принесли его к дому, к запаркованной машине. Он сел и поехал на работу.

В магазин его не пустили. Слишком рано, объяснил удивленный коротышка с ресепшен. Еще бы он не удивлялся, раньше одиннадцати утра Асаф никогда не начинал работать. Тем более в пять часов ночи. В пять часов утра. Утра!

Ночь уже утратила свою чернильность. Серый сумрак, серое непрозрачное небо, сливающееся где-то недалеко с морем. Вода выглядела, словно жидкая ртуть, казалась невозможно холодной и неприютной. Асаф брел по мощеной дорожке вдоль непривычно пустынного пляжа. Дорожка взбиралась на холм, внизу оставались пляжи с остывшим за ночь песком, топчаны под зонтиками из кокосовой соломы. Теперь их шляпки были слева, почти под ногами. Никакой музыки. Голосов. Шума кухни. Звуков машин. Живая тишина, мерный шелест моря и безветрие.

Дойдя до дайвинг-центра, увидел скамью. Сел и уставился на чернеющие вдали, за металлическим проливом, горы большого острова. Они казались ненастоящими, плоскими, вырезанными из бумаги, приклеенной аппликацией на серый картон неба. Никак не вязались с той громадой, что были на самом деле.

Под ногами в траве включился автополив. Запах легкого дождя, прибивающего тонкую невесомую пыль к земле. Тот самый, что он не мог вспомнить… Что-то неуловимо изменилось. Асаф перевел взгляд на темные перья облаков, застывшие над силуэтами гор. Снизу перья окрашивались золотым, словно их на глазах макали в невидимое ведро с краской. Все больше и больше. К золотому добавилось розовое, пролилось на макушки гор, между которыми показался бок огромного солнца. Оно не светилось нестерпимо, его жар пока был только обещанием. Асаф боялся моргнуть – и пропустить миг, как золотистый с розовым ободком диск станет виден целиком. Он не заставил себя ждать. Вынырнул, оторвался от макушек гор, сжался, как упругий резиновый мячик, золото поглотило розовое. Будто какой-то механизм прибавил мощность, увеличил концентрацию. На это маленькое новорожденное солнце, неудержимо рвущееся вверх, уже невозможно было смотреть.

Асаф выдохнул. Ему казалось, что он сейчас разгадал какую-то важную давнишнюю тайну, которая жила глубоко в нем и ждала, когда он доберется до нее. Он понимал, что вряд ли кому ни будь сможет об том рассказать, и вряд ли кто поймет, о чем он, но было все равно. Только что, на его глазах, стерлось все, что было до, и новый день начался чистым и ярким.

– Только представь, что это каждый раз происходит немного иначе… – Наверное, он и не удивился, что, Лия тоже здесь. Все, что происходило, никак не могло обойтись без нее. Улыбнулся, не отрывая взгляда от горизонта, спросил:

– И ты смотришь расцветы всю свою жизнь?

– Ага. Ищу, где увидеть. В городе солнце появляется над домами уже взрослым, сосредоточенным и светлым. Такого, как тут, большого, тяжелого, теплого спросонья, нигде больше нет.