Ярослав Питерский - Жертва для магистра

Но, беззубый – криво улыбнулся и вытянул култышку ноги. Рядом валялись костыли. Показав изуродованную конечность, он так же дерзко ответил:

– А кому я нужен такой, если даже церковь меня гонит! Последнюю радость в вине утопить не дает! На черта мне ваши продукты?! Все равно в ад попаду! Какая разница – где мучатся?! Здесь, безногому или там – на сковородке жариться?

Отец Михаил, при слове черт – три раза перекрестился и посмотрев в глаза беззубого тихо сказал:

– Бог милостив и не может тебя все время наказывать! Ты сам! Сын мой – себя наказываешь, а что касается того, что ты калека – так можно быть калекой телом и красивым душой, а можно наоборот! Подумай об этом!

Отец Михаил перекрестил беззубого и повернувшись зашагал к оградкам кладбища. Среди, старинных крестов и могильных плит, он отыскал серые надгробия священнослужителей бывших настоятелями этой церкви еще до революции. На эти могилы отец Михаил регулярно, заставляя своих слушек – церковных бабушек, убирать и содержать их в порядке.

Черная ворона, сидевшая на высоком чугунном кресте неподалеку, громко каркнула и взмахнув большими крыльями слетела на могилу:

– Уйди, не чистая!! – перекрестился отец Михаил.

Когда он подошел ближе к искомым могила, то встал в оцепенении – по всем серым плитам, буро красной краской были, намалеваны надписи. Отец Михаил перекрестился и наклонил голову, чтобы рассмотреть корявые каракули. Три шестерки, крест перевернутый вверх ногами, и странная фраза «наш повелитель не тот» словно кровавыми пятнами покрыли надгробья.

– Господи! Господи, кощунство какое!! Господи!! – размашисто крестился отец Михаил.

Погладив рукой страшные знаки, он сковырнул краску и поднес ее к носу. На запах это была обыкновенная эмаль. Отец Михаил растер крошки на ладони и двинулся в глубь кладбища.

На самой окраине погоста он нашел маленький сарай. Над дверью красовалась неказистая вывеска «добровольное общество охраны могил Некрополь». Отец Михаил, подойдя к строению – постучал в кривую дощатую дверь. За ней послышались шорох и звяканье железа. Грохнул запор и на пороге, показалась пожилая женщине. Старуха, увидев отца Михаила, на мгновение растерялась, но тут же взяла себя в руки и растянулась в улыбке:

– А, святой отец! Проходите – всегда вам рады!

– Здравствуй те Зинаида Павловна! Прошу вас – не называйте меня святой отец, это у католиков – святой отец.

– А, как же вас звать-то?

– Зовите меня батюшка, или отец Михаил!

Старуха, надула губы и улыбнувшись – ответила:

– Ну что ж, ладно свят… батюшка, отец Михаил! Зачем это вы к нам пожаловали?

Отец Михаил взглянул в прищуренные старческие глаза и спросил:

– Зинаида Павловна, вот вы занимаетесь так сказать общественной деятельностью – могилы охраняете. Хотя знаете, что я против вашей самодеятельности, но все-таки скажите мне – вы тут сегодня ночью были?

Старуха подозрительно посмотрела на священнослужителя и помедлив ответила:

– Я сегодня? Не, сегодня нет! Сегодня меня здесь не было! Я же квартиру имею! Что мне здесь ночью то делать?!

– Ну, вы ведь иногда ночуете здесь, так сказать – добровольно могилы охраняете?

– Да, бывают дни, но холодно – февраль то холодный! Электричества у нас тут нет, а печку – вы нам топить запретили, боитесь, что загорится наш сарайчик!

– Это правильно – спалите-то сарай и сами сгорите, значит, говорите – не было вас здесь сегодня ночью?!

– Нет, нет сегодня не было!

Отец Михаил заметил, что старуха пытается не пустить его вовнутрь. Закрывая своим телом проход. Он посмотрел ей под ноги и увидел в углу железную банку из-под краски. Старуха, поймав его взгляд – словно в оправдание сказала:

– Вот добрые люди красочки дали, как потеплеет, мы бесхозные могилки покрасим, в порядок приведем.

Отец Михаил, кивнув, посмотрел на старухину обувь. На калошах виднелись бурые пятна.

– А, что какого цвета красочка-то?

– Да зеленая, зеленая, цвет так сказать жизни…

– А, зеленая, это хорошо!

– А, что вы меня про сегодня то спрашивали, случилось что?

– Да, случилось – вот могилки осквернили, какие-то нехристи, написали там разную гадость!

– Скажите, пожалуйста! – всплеснула руками старуха, – Надо же – вот негодяи! Ну, нечего – мы отмоем!

– Нет, не надо к этим могилам, будь те добры, не подходите! Занимайтесь уж другими! – резко возразил отец Михаил.

Его лицо стало суровым. Взгляд полыхнул огнем. Старуха улыбнулась, и словно испугавшись – натянула на седую голову шаль.

– Я еще, что хотел вам Зинаида Павловна, попросить! До меня тут слухи доходят, что у вас здесь собирается молодежь? Так вот – прошу вас, настоятельно – прекратить тут делать сборища, особенно по вечерам!

– Святой оте… простите батюшка, так это ж подростки, студенты! Они приходят добровольно могилки подчистить! Что в этом плохого? Причем среди них много крещенных, а что вечером – так днем то они учатся! – оправдалась старуха.

– То, что они за могилами приходят ухаживать – это похвально! Но чистить надо днем, а не под покровом темноты! Под покровом темноты – только темные силы орудуют! До свидания Зинаида Павловна!

Отец Михаил повернулся и зашагал прочь. На ходу он бросил короткую фразу, которую, услышала старуха:

– Ведьма – нечистая сила, Господи! Помоги мне от нее избавиться!

Зинаида Павловна смотрела уходящему священнику в след и зловеще улыбалась…

Пенсионер Илья Сергеевич Лыков – сухонький, низенький старичок, катил по грязному снегу санки. То и дело, оборачиваясь назад, он бережно поправлял груз – банки с соленьями и вареньем. С утра жена его послала на дачу сходить за хранящимися в погребе продуктами. Благо дача, если ее таковой вообще можно было назвать маленький домик с огородом, находилась не далеко от дома, который стоял на самой окраине города. Нужно было только подняться на невысокую гору, и ты оказывался в садовом обществе с замысловатым названием «Ручеек». Это было удобно, особенно для семьи пенсионеров.

Илья Сергеевич крякнул и остановился. Закурив папироску, посмотрел на высотные дома. Они словно океанские корабли толпились внизу под горой. Противный ветер со снегом словно поторапливал Илью Сергеевича. Докурив, пенсионер в размышлении почесал лоб и решился спускаться с горы напрямую – так дорогу была короче в два раза. Можно конечно было везти санки по тропе, но на это бы ушло минут сорок. А так… напрямик… каких-то пятнадцать минут пятнадцать минут и вот он – родимый подъезд.

Илья Сергеевич спешил. Дома ждала его дочь с внучкой приехавшие погостить из другого города. Повернув санки, он шагнул к снежной целине спуска. Но сделав несколько шагов, старик понял. Что короткий путь может стать длинным. Ноги проваливались в снег, санки не скользили. Словно Сусанин, Илья Сергеевич полз по сугробам – дергая за веревку. Пару раз санки перевернулись и банки посыпались на снег. Матерясь и ругаясь, Илья Сергеевич сложил их обратно. Не вдалеке показалась толстая береза, за которой спуск, становился круче, и снег не был таким глубоким. В надежде передохнуть под деревом, старичок двинул санки к березе.