Ярослав Питерский - Отара

Они так хотели согреться!

Окоченевшие тела жаждали тепла и света! Хоть на минутку!

Хоть на мгновение!

Руки не слушались. Почти ничего не чувствующие ноги месили ледяную жижу раскисшей дороги. Отделение молча брело в полумраке февральского вечера. Еще утром их полк покинул станицу Цимлянская и двигался на запад. Отставшее от основных рот отделение автоматчиков как могло, поспевало за авангардом. Но догнать своих просто не было возможности.

Холод мешал идти!

Семеро солдат и сержант обреченно шли по проселочной дороге, понимая, что силы на исходе. Холодный ледяной ветер хлестал по щекам. Обернутые в порезанные противогазы (которые зачем-то выдавали новобранцем в конце сорок второго) разбухшие от раскисшего снега валенки, казались пудовыми гирями.

Ночевать в поле было безумием!

Развести костер среди сугробов невозможно!

Да и где тут в степи найдешь дрова?!

Как спасение вдалеке показались скудные огоньки какого-то неизвестного маленького хутора. Несколько изб с соломенными крышами и пара сараев с кривыми изгородями выглядели сейчас для солдат как огни большого и сытного города! Москва, Ленинград!

– Шевелись! Подтянись славяне! – пытаясь придать оптимизм голосу, заревел усатый сержант.

Он был самым старшим среди семерых, не только по званию, но и по возрасту. Коренастый сорокалетний хохол по фамилии Хижняк уже успел попить немало крови у своих подчиненных, молоденьких солдат, которые на фронте были всего-то пару месяцев. Да и в настоящем бою никто из них еще не бывал! Но они знали, им уже повезло. Бывалые фронтовики говорили:

– Не убило в первых двух атаках, будешь жить! А если еще ты зачислен в «отделение автоматчиков», то точно подфартило!

«Автоматчики» – это солдатская элита! Ее, как правило, ротные берегут! Это их последний резерв! Последняя надежда!

В бой-то всегда бросают сначала простых «лаптежников», так на фронте некоторые называли не только немецкие пикирующие бомбардировщики «Юнкерс восемьдесят семь», а и деревенских малограмотных мужиков с «трехленейками», винтовками образца конструктора Мосина, который придумал это оружие еще к Русско-Японской войне начала XX века.

«Славяне лаптежники» – бедолаги, самые несчастные люди в пехоте.

Смертники!!!

Это они, как правило погибали первыми под пулями в лобовых и глупых атаках. Это они гибли сотнями тысяч на безымянных высотах и в неизвестных болотах огромной матушки России!

Но, солдаты, бредущие по вечерней дороге, были «автоматчиками»! И это уже вселяло надежду, но не сейчас холодным февральским вечером!

Когда отделение забрело в хутор их ждало разочарование. Все хаты уже были заняты остановившимися на постой солдатами из других рот, которые пришли в хутор еще днем.

Сержант Хижняк бегал от дома к дому и матерился, никто из хозяев изб помочь ему не хотел. Правда, им вновь повезло, один из колхозников предложил ночевать в свинарнике. Благо он пустой, немцы всех свиней с собой увезли, так что укрыться от ветра можно там.

– Ты щож, рожа кулацькия, предлагаешь бойцам червоний армии как свиньям спать? А? Рожа твия поросящая! – кричал с «хохляцким» акцентом на хуторянина озверевший Хижняк.

– Прошу прошения товарищ сержант, но нет места! – взмолился старик в тулупе. – Немцы и так всех обобрали, в доме крошки хлеба нет. А тут еще ваши сегодня днем пришли! Все дрова вон спалили! Нет у нас места товарищ сержант!

– Ладно рожа кулацкая, тащи тогда дрова! Костер жечь будем! Как я своих бойцов согрею?

Старик спорить не стал, понимая, что упрямый хохол все равно не даст ему спокойно уйти. Дед перемялся с ноги на ногу и побрел уныло в сторону хаты. Хижняк сплюнул и окликнул хуторянина:

– Эй дедо! – сказал сержант почти шепотом. – Может горилки нашукаешь? Мои-то вон солдатики совсем околели! Слягуть ведь! А завтра нам може в бой! А? Дедо? Нашукай горилки!

Старик тяжело вздохнул и махнул рукой:

– Давай своего бойца, будут тебе дрова, может и еще чего, – хуторянин устало двинулся прочь.

– Рядовой Мамонтов! – рявкнул Хижняк.

Но из свинарника никто не ответил, послышалось лишь слабое шуршание.

Сержант издал какой-то нечеловечный рык и вновь завопил:

– Мамонтов, бога душу твою мать! – далее прозвучал отборный мат с изящным украинским акцентом.

– Ну, я, – раздался из темноты вонючего сарая слабый голос.

– Дак сюда иди! Голова твоя бясова! Сюда иди если командир зовет! – обиженно голосил Хижняк.

Через несколько секунд, из свинарника показался силуэт в шинели. Едва передвигаясь, солдат подошел к сержанту. Хижняк всмотрелся в лицо паренька. Рыжий с настырной ухмылкой он не выглядел на свои восемнадцать, какой там! Пацан еще! Над губой еле-еле пушок пробивается, веснушки на щеках и лбу. Голубые глаза смотрели устало и обреченно. Фамилия Мамонтов парню явно не подходила. Щупленький и не высокий, он на гигантского доисторического волосатого слона явно не был похож. А сейчас так и вообще! Парню хотелось спать, но главное согреться! Его колотило. Зубы отплясывали чечетку.

Хижняк ухмыльнулся:

– Что змерз? А що ж тогда не отвликаешься? А?

– Так только примостился! – огрызнулся солдат.

– Ладно Леша, иди вон за тем дедком и он даст охапку дров. А мы пока тут в крыше дыру пробьем щоб дым у глаза не лез! Костер запалим! Тогда отогреемся! И еще! Дед тебе должен горилки дать! Ты ее за пазуху спрячь! Главное, чтобы, какой ни будь там политрук или начвзвода не набачил? Ясно?

– Ясно! – грустно вздохнул Алексей Мамонтов.

– Не ясно, а так точно!

– Так точно! – огрызнулся солдат и поплелся за дедом, который уже рылся у своей хаты, выбирая откуда-то снизу дрова.

– Вот бери! – зло сказал старик и ткнул пальцем на семь поленьев лежавших аккуратной стопкой.

Мамонтов нагнулся, чтобы собрать дрова в охапку. Но дед его остановил и толкнул в плечо:

– Погодь! Вот передай своему сержанту! – старик украдкой подал Алексею бутылку, заткнутую куском тряпки.

– Керосин что ли? – не понял Мамонтов.

– Какой там керосин?! Спирт! Вот последние запасы тут, когда еще ваши убегали в июле сорок первого, так машину с бидонами разбомбило! Так вот полуторка-то сгорела, а спирт нет, хуторяне вытащили и кто сколько смог набрал! Вот и до сих пор запасы остались кое у кого! А теперь один хрен кто-то из ваших найдет! Спать не дадут! – зашипел старик.