Георгий Андреевский - Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930–1940-е годы

На изготовление киселей, компотов, паст, крахмала на уксусном заводе шли отходы винно-водочного производства. В черный хлеб добавляли картошку и витамины. Сахар заменяли дульцином, получаемым из мочевины, и сахарином. Дульцин и сахарин во много раз слаще сахара, но не усваиваются организмом. Вместо овощей засаливали морковную ботву, лебеду и крапиву, из технического крахмала делали патоку, приготавливали искусственный клюквенный кисель, овощную икру, грибную солянку.

В годы войны Москва, кроме всего прочего, кормила армию. На кондитерской фабрике «Рот Фронт», например, в карамельном корпусе стали выпускать концентраты каш для армии, макаронную крупку, белковую массу и пасту из дрожжей, чтобы хоть как-то заменить ими мясо. Количество пищевых предприятий в военные годы в Москве даже увеличилось за счет пекарен полевого типа для сушки сухарей, за счет дрожжевых и витаминных заводов и заводов пищевых концентратов. Один такой заводик и в наше время работал напротив Высшей партийной школы при ЦК КПСС (теперь в этом здании Гуманитарный университет). Проходить мимо него голодным было мучительно, поскольку от него постоянно пахло борщом с большим куском мяса и мозговой костью. Бродячая собака, квартировавшая на тротуаре возле партшколы, заработала себе на этом деле язву и умерла в страшных судорогах. Желудочный сок, который постоянно выделялся у пса, под влиянием головокружительного аромата, разъел его желудок и душу. Теперь завода нет, и собака могла бы тихо скончаться от голода, а не страдать от язвы. Но дело, как говорится, сделано, и возврата к прошлому нет.

Для того чтобы хоть как-то прокормиться, люди были вынуждены продавать последнее. Они несли на рынки, в скупочные пункты и комиссионные магазины все, что могли. Да и торговля о гражданах не забывала. Нарком торговли СССР Любимов в конце августа 1941 года распорядился скупать у населения через скупки и промтоварные магазины предметы широкого потребления в «Фонд обороны Союза ССР». На 1 января 1942 года в Москве существовало 25 комиссионных и 39 скупочных магазинов, включая 11 палаток на рынках. Последние, правда, как не оправдавшие себя, вскоре были закрыты. И это не случайно. Продавать вещи на рынке было выгоднее, чем сдавать их в скупку, где назначали очень низкую цену. В том же январе на рынках открылись палатки для приема утиля, куда несли то, что нельзя было продать. Скупочные магазины приобретали у населения пригодные для переделки так называемые «спорки» и старые вещи в качестве сырья для производства. Швейные мастерские и всякие артели из этих отходов делали коврики, хозяйственные сумки, варежки, носки. Некоторые портновские мастерские тогда переключились на производство погон. Когда к Новому, 1944 году понадобились елочные игрушки, их стали скупать у населения скупочные магазины в доме 36 на Сретенке, в доме 32 на улице Герцена и в доме 4 на Арбате.

В 1943 году возникла специальная сеть торговых предприятий для снабжения инвалидов войны и начальства («Особторг»). Его склад находился в доме 5 по Пушечной улице, а его магазинами стали – ЦУМ, вернее, один его отдел, парфюмерный магазин в доме 2/10 в Охотном Ряду, магазин дамских шляп в доме 9 в Столешниковом переулке, галантерейно-парфюмерный магазин в доме 10/2 на улице 25 Октября (Никольской) и такой же магазин в доме 1/3 на Арбатской площади. В магазины этой сети поступали новая или почти новая одежда, дефицитные посудохозяйственные товары и прочие хорошие, в том числе и трофейные, вещи. Все это продавалось по ордерам и недорого. В 1944 году появились так называемые «лимитные книжки». Талон лимитной книжки давал право приобретения дефицитных вещей, а также на скидку в десять процентов от стоимости покупки. Были и продуктовые лимитные магазины. В них владельцев лимитных книжек отоваривали лучшими продуктами по сравнению с теми, которыми снабжали покупателей простые магазины. Вместо карамели, например, можно было отовариться шоколадом. Таким лимитным магазином был гастроном на Никольской улице (улице 25 Октября), напротив сквера, где стоит памятник первопечатнику Ивану Федорову.

Научные работники, работники искусств, спортсмены и члены их семей (муж или жена, дети, родители) пользовались специальными закрытыми магазинами и столовыми. Самыми хорошими были обеды по нормам литеры «А», а по нормам литеры «Б» чуть похуже. Те, кто пользовался нормами литеры «А» (академики, народные художники, выдающиеся писатели, артисты и пр.), раз в месяц получали продуктовый паек на сумму 500 рублей по государственным, разумеется, ценам. В 1944 году, например, в паек входили такие продукты: мясо, рыба общим весом два килограмма двести граммов. Иногда вместо рыбы давали икру. Килограмм кетовой икры стоил тогда 15 рублей. Входили в паек также два килограмма крупы, макарон, килограмм каких-нибудь жиров, килограмм сахара (конфет, шоколада), десять килограммов картошки, пять килограммов каких-нибудь других овощей, кусок туалетного и кусок хозяйственного мыла, пачка чая, триста граммов табака, или пятьсот папирос, а также, по желанию прикрепленного, полтора литра водки или вина. От них тоже редко кто отказывался. Нередко в таких пайках присутствовали большие жестяные прямоугольной формы банки американской тушенки, а также плитки шоколада и коробки яичного порошка, тоже американского.

Те, кто питался в столовых по нормам литеры «Б» (члены-корреспонденты Академии наук, заслуженные деятели науки и искусства, писатели и мастера искусств), получали паек на сумму 300 рублей.

Лауреатам Сталинской премии и лауреатам международных конкурсов исполнителей пайков не давали, зато они имели право на ежедневный обед «по нормам, установленным для рабочих предприятий особого списка» и на кусок хлеба (двести граммов), а раз в месяц – триста граммов шоколада и полкило кофе или какао.

Обед с куском хлеба полагался и всем прочим работникам науки, искусства и литературы. И все это, конечно, помимо того, что они могли приобретать по карточкам.

Государство заботилось об интеллигенции и, как могло, подкармливало ее. Простым гражданам было труднее. Им больше приходилось менять и продавать, чтобы прокормиться.

То, что москвичи не могли снести на рынки и в магазины (мебель, напольные часы и пр.), скупали у них представители комиссионок, которые вывозили покупки на собственном транспорте. Так под грохот бомбежек и артиллерийских канонад в Москве сколачивались новые состояния и обставлялись квартиры состоятельных людей и дельцов, богатевших в дни «тяжких испытаний» своей Родины.

После войны, в 1947 году состоялся процесс над одним из скупщиков мебели Дмитриевским. В течение двух лет он скупил у населения по дешевке «стильные гарнитуры», а проще говоря, мебель стиля рококо, ампир, мебель эпохи Павла I, Александра II, всякие там гондолы, трюмо, бюро, козетки, трельяжи, секретеры, горки, ломберные столики, кровати эпохи Людовика XIV и XV и прочие красивые вещи. Потом он эти гарнитуры сам у себя скупал, через подставных лиц, и продавал по достойной цене артели по реставрации мебели. Артель же направляла мебель в торговую сеть, где ее продавали еще дороже. Всего Дмитриевский перепродал мебели на два миллиона рублей и получил за это десять лет лишения свободы.