Константин Петришин - Битва за ясли господни

Днем с острова на левый берег стала переправляться кавалерия.

Князь Горчаков приказал генералу Данненбергу выдвинуть отряд генерал-майора Павлова к Старой Ольтенице, завязать с турками бой и отойти к Негоешти, чтобы была возможность отсечь турецкие войска, которые пойдут в наступление от берега и лишить их поддержки батарей с острова и с правобережья Дуная.

…31 октября рано утром отряд генерал-майора Павлова выступил к Старой Ольтенице. Однако уже в 12 часов дня головной дозор доложил, что турки подожгли каранти6н, взорвали каменные строения, разрушили и подожгли мост, построенный двумя днями ранее через речку Арджис, и ушли на правый берег Дуная.

Когда генерал Данненберг доложил об этом князю Горчакову, тот усомнился в достоверности доклада, приказал еще раз проверить и снова ему доложить.

К концу дня генерал Данненберг подтвердил достоверность своего первого доклада, добавив к нему, что турецкие войска очистили даже остров, разрушив на нем все батарейные сооружения.

Горчаков был в недоумении.

«…Значит, произошло что-то сверхъестественное, – подумал он. – Но что?..»

Князь Горчаков был еще более удивлен, когда 1 ноября в Будешти из Бухареста на имя Горчакова пришла депеша от подполковника Эрнропа. В ней сообщалось, что войска Омер-паши покинули левый берег Дуная под давлением Австрийского правительства.

Горчаков дал прочитать депешу генералу Данненбергу.

– Невероятно! – воскликнул тот, ознакомившись с содержанием депеши.

– Но факт, – задумчиво произнес князь Горчаков. – И все же мне кое-что не понятно.– продолжил он, расхаживая по комнате. – Занятие турками Калафата, который значительно ближе к австрийской границе, они не заметили, а здесь встревожились… Мне кажется тут кроется какая-то очень серьезная причина. А какая, я не знаю пока.

– А может все по-другому, – сказал генерал Данненберг, внимательно выслушав князя Горчакова. И продолжил: – Воевать на открытой местности турки не могут. Да и сам Омер-паша за всю свою службу отличился всего два раза. Первый раз, когда служил писарем у турецкого военного министра, следил за каждым его шагом и передавал все, что знал и видел Верховному визирю. И второй раз, когда подавлял восстание в Боснии и Герцеговине, где сжигал целые деревни христиан, изгонял их с родных мест, натравляя на них магометан.

Довод генерала Данненберга князю Горчакову показался не убедительным, однако, сам факт спешного отступления Омер-паши был налицо, и по характеру ухода турок с левого берега можно было сделать вывод, что они уже не собираются здесь вести переправу в ближайшее время.

Выждав еще сутки и убедившись, что турок нет и в самом Туртукае, князь Горчаков приказал генералу Данненбергу сосредоточенные под Будешти войска расположить по квартирам между Будешти и Бухарестом.

Под Ольтеницей он оставил авангард под командованием генерал-майора Павлова, подчинив ему Селенгинский и Камчатский егерские полки, Успенский полк с артиллерией и одной ротой 5-го саперного батальона.

2 ноября князь Горчаков выехал в Бухарест.

6

Не прошло и суток после возвращения князя Горчакова в Бухарест, как вновь пришли тревожные вести на этот раз от генерала Соймонова: турецкие войска из крепости Рушук начали переправляться на островов Макан, находящихся напротив крепости.

Князь Горчаков тут же распорядился на случай переправы неприятеля с острова на левый берег всеми силами воспрепятствовать этому, однако в крупное дело не втягиваться.

Получив приказ, генерал Саймонов, прошедший за свои долгие годы службы, как он сам любил выражаться «Крым, Рим и медные трубы», решил действовать на упреждение.

Его войска занимали позиции у селения Журжи, что находилось в восьми верстах от Рущука.

Ночью генерал Саймонов выдвинул часть своих войск к Дунаю. А перед рассветом, воспользовавшись густым туманом, приказал скрытно подвезти батарею из 10-и конных орудий под прикрытием стрелкового батальона Томского полка к самому урезу воды напротив острова Макан.

Когда батарея заняла свою позицию, генерал Саймонов подозвал к себе командира батареи капитана Калинина, перекрестил его и сказал:

– Ну, с богом, капитан…

Громовой залп батареи в предрассветный час раскатистым оглушительным эхом покатился над темно-зелеными водами Дуная.

За первым залпом последовал второй, потом третий, осыпая остров ядрами и гранатами.

Орудия били без перерыва около часа, сотрясая хрустально-холодный воздух гулкими разрывами на острове. Пока гремели орудия, генерал Саймонов приказал командиру Томского батальона полковнику Нефедову выслать к острову на лодках команду штуцерных из 80 добровольцев во главе с поручиком Чаплинским.

Как только лодки пристали к острову, огонь батареи тут же прекратили. И охотники стали подниматься на высокую кручу, цепляясь за выступы глины и коренья.

Уже наверху поручик Чаплинский разделил десант на четыре группы. Не прошли по лесу и сотни шагов, как впереди открылась большая поляна, по которой были густо разбросаны тела убитых турок, дымились воронки, и отовсюду несло едкой гарью.

Поручик Чаплинский наспех посчитал тела убитых и то только тех, которые были видны. Их оказалось около полусотни.

– Ну что, братцы, вперед, – скомандовал он.

Когда они были уже на середине поляны, из леса гурьбой вдруг вышли турки.

Увидев русских, турки остановились и с недоумением стали смотреть на них. Появление русских на острове было для них такой неожиданностью, что они на какое-то время опешили. Затем, что-то выкрикивая, бросились назад.

Времени на размышление у поручика Чаплинского не оставалось.

– Братцы, за мной! – крикнул он и изо всех сил побежал через поляну. Оглянулся только раз, чтобы убедиться – не отстал ли кто.

Охотники настигли турок на краю поляны, в дальнем углу которой виднелись свежевырытые землянки, рядом находилось несколько пеших орудий и десяток прислуги. За прогалиной просматривался противоположный берег Дуная.

Турок, которых настигли на краю прогалины, перекололи в одно мгновение.

Артиллерийская прислуга бросилась бежать к берегу. Из землянок тоже стали выскакивать турки и, не понимая, что происходит, побежали к берегу.

Охотники в запале погнались за ними. На берегу они увидели еще около сотни турок, которые спешно грузились в лодки.

Преследовать дальше убегающих по берегу турок, охотники не стали, чтобы самим не оказаться под огнем крепостной артиллерии Рущука.

К своим лодкам охотники возвращались шумно, возбужденные успешным скоротечным боем.

На поляне кто-то из охотников снял с убитого офицера кожаный подсумок и извлек из него какие-то бумаги, покрутил их в руках и отдал поручику Чаплинскому.