Анатолий Шалагин - Караван уходит в Чиру

***

– А помоложе што-ли никого не могли найти? – ворчала Анна, хотя и понимала, что спорить с начальством бесполезно – Уж, чай, не на войну отправляют. Могли бы и молодых казаков туда спровадить…

Иван, присевший передохнуть на замшелой завалинке, с хрустом потянулся и, улыбаясь, ответил:

– Без нас, бывалых, видать, не справятся. Да я думаю, ненадолго это. Сорок верст всего…

– Так ведь не знамо, што тама стряслося. Бабы такие страсти рассказывают – Анна присела рядом с мужем – Могут ведь и продержать. А скоро сенокосить надо будет…

Калитка распахнулась, и на мякишевский двор влетел весь раскрасневшийся от быстрого бега внук Илюшка. Мальчик прямиком кинулся к деду и, взобравшись ему на колени, не успев даже толком перевести дух, выпалил:

– Деда, возьми меня с собой…

Иван поцеловал внука в макушку и спросил:

– Ты где это, казак, мамку потерял?

– А тама она – мальчик махнул рукой куда-то вдаль – Дедуля, ну возьми, а…

Анна, с улыбкой наблюдавшая за происходившим, осведомилась:

– А кто ж мне помогать будет?

Илюшка в ответ на бабушкины слова буркнул:

– Мамка поможет. И Глашка с Любкой…

Дед опять поцеловал внука в белокурую макушку и поправил:

– Не Глашка и Любка, а Глаша и Любаша…

Мальчик не хотел отвлекаться на пустые разговоры и продолжил уговоры:

– Дед, ну возьми меня с собой. Я тоже хочу в поход…

Калитка опять скрипнула и во двор с коромыслом на плече вошла Ирина.

– Вот, пострел – она опустила ведра с колодезной водой на землю, поправляя съехавший на затылок платок – Кричу – кричу, а у него только пятки сверкают… В поход он собрался…

Илюшка понял, что разговор принимает ненужный оборот и попытался, было, захныкать. Деду пришлось его успокаивать:

– Атаман надысь 11 11 Недавно, на днях приказал отправляться в поход только бородатым казакам. А атаманов нужно слушаться. И настоящим казакам не пристало плакать…

– Здорово ночевали, соседи – раздалось за забором.

Мякишевы обернулись. У калитки стоял недавно вернувшийся из бухарского плена Александр Койнов. За минувший месяц он окреп, его в прошлом почти лысая голова теперь обросла седыми волосами, и уже стал заметным будущий чуб.

– А Саша… Здравствуй – здравствуй – за всех ответила Анна – Ты проходи, пообедай у нас…

– Да не, спасибо – Сашка виновато переминался с ноги на ногу – Дядь Вань, дай мне косу, а то своей пока нету. Хочу бурьян выкосить возле дома.

Иван, одобрительно улыбнувшись, распорядился:

– А ну-ка, Илья, покажи дяде Саше, где у нас косы.

Внук, почувствовав свою значимость, деловито махнул рукой и повел Сашку за сараи. Вскоре они вернулись. Койнов, поблагодарив хозяев, прихрамывая, пошел в сторону своего дома. А Ирина, с грустью смотревшая ему вслед, сказала:

– Пока, вроде, трезвый.

– Ну и, слава Богу – отозвалась мать.

…Ирина с детьми перебралась в Санарку из Троицка два года назад. Схоронив внезапно умершего мужа, она по совету отца вновь вступила в казачье сословие – жить вдове с тремя детьми на руках в уездном городе было непросто. А в Санарке, как говорится, родные стены помогали. Да и участливое слово родителей ей было нелишним. И детям рядом с бабушкой и дедушкой лучше жилось. Вон Илюшка, и тот уже вознамерился в поход с дедом отправляться. Дочки, слава Богу, прижились здесь. Да и мне, частенько думала Ирина, коротать свой вдовий век рядом с отчим домом легче. Рады были возвращению дочери под родительское крыло и Иван с Анной. Хоть и горьким был повод этого возвращения, все же нынешняя их жизнь наполнилась новым смыслом и новыми стремлениями. В доме Мякишевых вновь поселились детский смех, суета и хлопоты.

…Утром пятеро наиболее опытных санарских казаков в почти полном снаряжении по приказу начальства отправились в поход, который еще до своего начала вызывал немало пересудов и кривотолков. И не только в Санарке. Такие же группы бывалых казаков выдвигались и из других близ лежащих казачьих поселений. Всем им надлежало прибыть в Колотовку.

Деревня эта расположилась в верстах шестидесяти от уездного города Троицка на окраине большого соснового бора. Проживали в ней бывшие государственные крестьяне, которым в 1840 году было предложено вступить в казачье сословие. Несогласных попросту выселяли с казачьих земель. Чтобы не лишаться нажитого большинство колотовцев решило стать казаками. Как и полагалось, они присягнули на верность царю-батюшке и стали жить по-прежнему, по-крестьянски. Не раз и не два войсковое начальство пыталось приноровить новоиспеченных казаков к казачьим порядкам и традициям. Но толку от всего этого было мало: колотовцы, как говорится, исполняли все из-под палки, не особо стремясь приобщаться к новым порядкам. Многим тогда виделось, что все эти новшества временны – все когда-нибудь вернется на круги своя. В общем, намаялись атаманы с колотовскими казаками.

А месяца три назад поползли по округе слухи, что в Колотовке происходит какая-то чертовщина: почти каждую ночь начинает, вроде как, загораться один заброшенный домишко, горит-горит, но не сгорает. И заподозрили жители деревни в этом нечистую силу. Они неистово молились, боясь выйти на улицу без лишней надобности. А если уж такое случалось, то ходили не иначе как перебежками, стараясь обойти злосчастный дом стороной. Как и положено, молва эта вскоре обросла небылицами. И чем дальше они уходили от Колотовки, тем зловещей становились подробности происходившего.

Докатились эти слухи и до Троицка. Поначалу их воспринимали как анекдот, но когда стало известно, что колотовцы от страху уже не стали выходить на поля и исполнять, как полагалась, возложенные на них повинности, начальство приняло решение разобраться в этой нелепой истории на месте. По приказу командира второго военного округа полковника Петра Михайловича Харнского была создана специальная комиссия, в которую помимо военных чинов вошли еще и преподаватели уездного училища. Из близлежащих казачьих поселений в Колотовку для обеспечения порядка и охраны комиссии выдвигались опытные казаки. Эти предосторожности были нелишними, ведь никто не знал, с чем, или с кем, предстояло столкнуться в этой деревушке.

На санарцев, привыкших жить добротно, Колотовка произвела тягостное впечатление. Порядка двадцати кособоких домишек, выстроенных абы как на сосновых пнях, были покрыты почерневшей от дождей и снега соломой. Подворья, огороженные прогнившими жердями, висевшими на таких же гнилых столбах, заросли лопухами и коноплей. Всюду были застарелое запустение и неустроенность.