Вадим Огородников - Киев – Бердичев. Сахалин – Хабаровск. Рассказы старого офицера. Бытие. Книга 3

Командиры частей не знали, что делать с этими поселенцами, все было несанкционированно. Начались жалобы на опасности для детей. Жаловались, в основном, матери разгулявшихся мальчишек, отголоски скандалов дошли до генерала Гаркуши. Его приезд не заставил себя долго ждать. Он обошел весь городок стихийно возникших домиков, и его решение было самым неожиданным.

– Все домики выровнять в геометрически правильные улицы.

– Помочь желающим офицерам и сверхсрочникам материалами, досками, рубероидом, выписывать без каких-либо наценок.

– Спланировать Шанхай таким образом, чтобы против каждой части жили ее офицеры.

– Ответственность за порядок в офицерском городке в пределах своей части несет ее командир.

– Назначить коменданта городка из сверхсрочнослужащих старшего возраста, который обязан организовать порядок во всем городке, о всех нарушениях общественного порядка он должен докладывать коменданту лагеря.

– На территории офицерского городка установить патрульный пост.

Шанхай с этого момента приобрел статус официального, хотя, каждый год областные власти пытались не допустить его разрастания. Все – таки, в Области он был неофициально захваченной территорией. Многие предпочитали жить на съемных квартирах у селян, хотя и там бытовые условия определялись отсутствием водопровода (общественный колодец), часто электричества, отсюда и другие бытовые сложности. В пятидесятые годы подобные селения типа «Шанхай» стали резко разрастаться во всех лагерных сборах Вооруженных сил.

Надо сказать, что выезд войск в летние лагеря с лета 1957года прекратился, была введена несколько отличная система полевого обучения. Стали оборудовать учебные центры, в которые выезжали подразделения и части круглогодично, по специальному графику. На полигонах были возведены казарменные здания, и круглый год в них жили по-батальонно и занимались обучением в условиях, приближенных к боевым.

Городки на полигонах строились, опять-таки, хозяйственным способом силами самих войск. Здесь я окончательно понял, что значит воинская неорганизованность и работа при большом количестве нерешенных вопросов, инженерных и организационных. Хорошая школа.

Привезли нас на полигон. Проведена борозда, определяющая переднюю линию строящихся объектов. Всего надо было построить: казарму, одноэтажную на батальон солдат, здание для размещения штаба батальона с помещениями для проживания офицерского состава, медицинскую часть, столовую, здание, для размещения учебных классов, тыловые службы и пр., все в одну линию.

Моя рота получила задание выкопать фундамент для столовой. В штабе полка инженер полка вручил план фундамента и сказал: «идете вдоль борозды, где табличка с надписью «столовая», там копать.

Нашли табличку. Приняли ее за центр здания, при помощи артиллерийской буссоли сделали разметку, начали копать. Шестьдесят человек дружно работали весь день. В конце дня пришел инженер и сказал, что табличка-это центр задней стенки. Засыпай!

Засыпали с неохотой, на следующий день работали в пять раз медленнее. Так этого мало. В тот же день, тот же инженер принес радостную весть, что колышек – это правый задний угол, надо сдвинуть все сооружение на двадцать четыре метра. Но фундамент оставили по второму варианту. Поскольку соседние фундаменты еще не начинались, разрывы между зданиями удалось соблюсти.

А какое удовольствие строить здания без чертежей и деталировки! Были только фотографии и размеры в плане. Обмучаешься и обхохочешься. Но все же построили. Без привязки.

С первых дней службы мне досталась должность в 103 танко-самоходном полку командиром взвода самоходных установок. Командиром полка был подполковник Панков.

Полк находился в состоянии передислокации из поселка Мирополь в Бердичев, на Лысую (Красную) гору. Среди офицерского состава – разброд и шатание, более половины кадровых военнослужащих на тот момент увольнялись по решению правительства о первом сокращении Вооруженных сил – Шестьсот тысяч человек. «Показуха» – говорили многие. В те времена чудачествовал Хрущев, и «ломались дрова», а с ними люди и их судьбы. А полк надо было передислоцировать, но работать уже никто не хотел. Почти полная деморализация. Не было желания к труду и у командования полка.

А построение полка вставало в строй не более полутора сотен человек при списочном составе около четырехсот.

Командир полка свирепствовал, держать в руках разложенное сверху войско было непросто, да и образования, и такта, и умения управлять людьми не хватало. Грубости и хамства хватало. В разговоре с подчиненными он не говорил, а рычал, не отдавал распоряжения, а оскорблял, и уже не хотелось подчиненному выполнять его приказы. И это обращение с людьми, которые должны были по поставленным задачам ежедневно работать по двенадцать и более часов.

Пришла директива о скадрировании полка. Это когда 100% боевой техники и техники обеспечения есть, командование имеется, а солдаты – только в случае войны. Всю работу по содержанию техники в боевом состоянии выполняют сверхсрочнослужащие и офицеры. Потом разрешили отдельной директивой иметь на каждый танк одного члена экипажа, или командира танка, или механика – водителя. Стало намного легче. Каждую машину на новом месте надо было обслужить, вылизать и подготовить к длительному хранению Это была титаническая работа для одного человека. Отдельные операции приходилось выполнять объединяясь. Но сроки были поставлены. Надо было выполнять. Переезд производился на небольшое расстояние, но громоздкость перевозимого имущества и ограниченность в людских ресурсах (многие были уволены, а многие ждали приказа на увольнение и не хотели ничего делать) создавали сложности и для руководства и для исполнителей.

Командир полка, теперь я могу судить с позиций прослужившего много лет, просто не умел руководить, не умел обращаться с людьми. Да и сам очень боялся увольнения, а, значит, боялся принимать решения. По малейшему вопросу, даже касающегося компетенции ротного звена, надо было обращаться к нему лично. Примером может послужить моя личная необходимость в рабочее время отлучиться со службы чтобы забрать жену из родильного дома. Обращаюсь:

– Товарищ подполковник, лейтенант Огородников, разрешите обратиться по личному вопросу. У меня есть необходимость сегодня отсутствовать на службе, так как я должен забрать жену из родильного дома.

– Так она у тебя не умерла, а всего лишь родила. Нехер их баловать, сама доберется до дома.

– Товарищ подполковник, все – таки-есть необходимость ей помочь. Разрешите отсутствовать часа четыре.