Валерий Пикулев - Тайны петербургских предместий. Казна генерала Майделя

Капитан махнул тут бульдозеристу, и тот приглушил двигатель.

– Я, – инженер-строитель и кое-что смыслю в этих работах, – уже более спокойно произнёс гражданин в очках, – ведь улицу же испортите, дом трещину даст…

– … Нам отдан приказ обезвредить бомбу, которая лежит здесь ещё с войны, – чуть смущённо, будто оправдываясь, ответил капитан.

– Да что мне ваши бомбы… – начал было очкастый, но тут же осёкся, одумавшись, и уже примирительно, даже сконфуженно как-то, спросил: – Ну, а бомбу-то достали?

– Достали… Вон на газоне лежит, – и капитан указал на какую-то бесформенную груду железа, оцéпленную со всех сторон красными флажками, – химическая зажигалка, пятисоткилограммовая… на глубине шести метров лежала. А Вы – «доски»! – чуть обиженно и вполне миролюбиво произнёс он.

– Простите, капитан! Я же не знал, что бомба… – и, вконец сконфуженный, человек с портфелем как-то боком-боком удалился.

– Ребята, перекур! – выкрикнул не по-уставному капитан, – Неязов, подежурь здесь, пока ребята пообедают, – обратился он затем к бульдозеристу, – а мы с тобой потом, минут через сорок…

Солдаты направились в столовую зенитно-артиллерийского училища, которое располагалось поблизости, на углу Малой Монетной и улицы Мира, а капитан с Неязовым остались приглядеть за техникой… и за бомбой. Звягинцев присел на скамейку в скверике, у бомбы, и закурил. Неязов прилёг на траву и с наслаждением вытянулся. Из распахнутых окон дома, под которым выкопали бомбу, глазели жильцы, – дом не расселяли, – не часто же доводится поглядеть на такое.

Стоял жаркий май. Кусты сирени, отделявшие школьный двор от проезжей части улицы Мира, отяжелели под гроздьями белоснежных соцветий и жаждали влаги. Воробьи весело чирикали, подбирая выкопанных дождевых червей… да вездесущие мальчишки – отгоняй их, не отгоняй! – вертелись вокруг ямы…

Весной 1966-го года по всему городу и в пригородах развернулись работы по обезвреживанию всяких разных взрывоопасных предметов, оставшихся ещё со времён войны и представлявших хотя бы малейшую опасность, – ведь следующий год не простой, юбилейный: пятьдесят лет Великой Октябрьской!

У Звягинцева это уже пятый объект. Помнится, когда велись работы на улице Льва Толстого, в парке Первого медицинского института… – выкопали не менее десятка зажигалок и фугасных! – Да! Досталось родному Питеру!

Но не все из этих «подарков» оказывались боевыми: друзья-сапёры говорили, что нет-нет да и находились такие, в которых вместо детонаторов – металлическая стружка… а иногда и записка даже: «чем можем, тем и поможем…» – наши, видать, делали… – пленные.

– Василий! Вот ты где окопался! – весёлый усатый майор, подойдя к скамейке, на которой отдыхал капитан, присел к нему по-свойски. Неязов, торопясь подняться, чуть было не полетел, споткнувшись, но майор махнул ему дружелюбно, – лежи, мол, отдыхай.

– А ну-ка, покажи эту чушку! На шесть метров зарылась, говоришь? – и майор с капитаном подошли к бомбе.

– Вот она, – гляди! На шести метрах достали: яму пришлось досками укреплять, а иначе земля осыпáлась. Так-то! По воспоминаниям очевидцев работали, на ощупь, можно сказать.

Корпус бомбы, разъеденный ржавчиной, только отдалённо (да и то лишь по уцелевшему хвостовику) напоминал некогда смертоносный снаряд: он теперь представлял собою вполне мирную громадную лопнувшую сардельку, в некоторых отсеках которой, правда, еще сохранилось зажигательное вещество чёрного цвета. Эта чёрная жижа, дымясь, вспыхивала вдруг то здесь то там, на свету, напоминая о своём зловещем предназначении.

– Фосфор… – констатировал майор, забрасывая очаги возгорания пригоршнями земли. – Ведь это ж надо! Столько лет в земле, а на свет реагирует! – Обалдеть! – и он удивлённо помотал головой.

– Я, Вася, вот по какому делу заскочил, – майор выпрямился, разогнув спину, – твоё ходатайство о проверке поля в Александровке начальство поддержало. Закончишь с этим, – он указал на яму, – и отправишься… поле проверять, – и майор, хлопнув капитана по плечу, вдруг расхохотался. – Шельмец! Всё лето на даче, с семьёй! – Завидую! Коньяк с тебя!

– Так я тебя на дачу и приглашу, на природу: вот и проверим… в поле-то, – и загоготали оба.

– А кстати, как там Катя с Юркой? – выросли уж, поди? – Выросли… да только… такие ж замкнутые: с ребятами не водятся… Катька особенно. – Ну, передавай от меня привет, – и майор, снова хлопнув друга по плечу, отправился по своим делам.

Капитан же, глядя ему во след, усмехнулся чему-то и, затушив сигарету, направился к яме. Там, на краю, он долго, будто вглядываясь в яму, сосредоточенно о чём-то думал, затем, неторопливо достав новую сигарету, опять закурил… – Он, похоже, был чем-то взволнован.

– … Товарищ капитан, – а болотце это будем проверять? – солдат с металлоискателем, обследовавший только что заросли камыша и рогоза, что со всех сторон обступили громадную воронку, заполненную подёрнутою ряской зеленоватой водой, выбрался на дорогу и начал счищать пучком травы с сапог сырую грязь.

– Нет, в болоте нам делать нечего. Да и вообще, на сегодня хватит, – капитан взглянул на часы, на солнце, клонившееся уже к закату, и, достав из планшета блокнот, сделал в нём какие-то пометки. Затем он подошёл к водоёму и оглядел его.

По водной поверхности заболоченного пруда, свободной от ряски, скользила водомерка: замерев на месте, будто о чём-то размышляя, она вдруг молниеносно сменила позицию, оставляя угловатый расходящийся след, и затем снова замерла в ожидании чего-то.

– … Приборы я заберу, чтобы не таскать их взад-вперёд, а вам предлагаю отобедать у меня: нахлебаетесь ещё в казарме-то. Оба солдата с нескрываемым оживлением тут же дружно поблагодарили своего командира.

Для обследования поля в помощь капитану Звягинцеву были откомандированы двое рядовых, проходивших службу в части, расположенной в Горской, близ аэродрома ДОСААФ. Каждое утро он заезжал за ними на старенькой «победе», и они начинали свои «полевые работы». Вечером же капитан доставлял своих помощников обратно в часть.

Столовались частенько у него, хотя солдатам и выделялся для этого сухой паёк, – у капитана в Александровке была своя дача, – да и металлоискатель с аккумулятором оставляли у него же… Солдатам жилось вольготно: чистый воздух, вдали от начальства… – благодать! И они старательно выполняли всё, о чём просил их капитан.

Вокруг сапёров частенько вертелась ребятня, и солдатам иной раз приходилось делать весьма серьёзный вид, отгоняя назойливых пацанов; встречались, правда, и такие… ну как те двое, что целыми днями с брёвнами возились, – что ноль внимания!

Работы в поле велись уже второй месяц. Оно обследовалось планомерно, квадрат за квадратом: во многих местах его, особенно вблизи траншей и капониров, густо заросших травой, можно было увидеть результаты этих работ – аккуратно сложенные горки всякого металлического хлама. Здесь были и обрывки траков от гусениц каких-то сельхозмашин, зубья бóрон, детали сенокосилок, и куски ржавой колючей проволоки, и обломки труб…