Валерий Сергеев - Кёнигсберг 1761. Тайна русского поручика

Они вновь прошли по коридору и спустись вниз по ступенькам. Кое-где гости барона заметили стражу, охраняющую окованные железом двери. По всему было видно, что хозяин замка держит свои занятия в секрете, и готов жёстко воспрепятствовать каждому, кто попытается проникнуть в его тайны. А таковых в его логове, по-видимому, хватало.

– Насколько силён гарнизон вашего замка, господин барон? – осведомился брат Теодор.

– Два десятка верных мне людей, – ответил тот, продолжая неспешно идти вперёд, освещая путь факелом. – Они не только несут службу по охране, но и усердно помогают мне в опытах…

Наконец, процессия остановились у двери, возле которой стоял охранник с ружьём. Фон Зальцман подал ему знак рукой и тот, достав связку ключей, заскрежетал в замочной скважине.

Когда дверь со скрипом отворилась, барон со своими спутниками шагнул внутрь. Картина, открывшаяся взору гостей, вызвала у них чувство брезгливости и отвращения, во-первых, из-за зловония, царившего в помещении. Кроме того, посреди комнаты, три на четыре шага, располагался стол, на котором лежал связанный и абсолютно голый человек. В углу помещения находился аппарат, напоминающий бочку, прикрытый куском мешковины. От него к человеку тянулись провода. Один провод крепился к большому пальцу правой ноги несчастного, другой прикасался к гениталиям.

Человек лежал без движения, возможно, спал или был без сознания. Но он, несомненно, был жив, поскольку дышал. Возле его головы стояла склянка с водой.

– Клянусь Причастием, – воскликнул брат Теодор. – Вы что, господин барон, испытываете на людях действие электричества?

– Не совсем так, – фон Зальцман подошёл к столу и поставил на его край подсвечник, рядом с головой лежащего человека. – Это – не опыты. Это, братья мои… пытка.

– Гроб Господень… Кто же этот несчастный?

– Успокойся, брат Курт. Этот человек – один из помощников голландского физика Ван Дастена… Так получилось, что я застал его за одним… экспериментом…

– Но что же в этом плохого?

– Тот опыт мог закончиться трагически… Заряд искусственной молнии, должен был ударить в меня… Хитрец всё продумал чертовски грамотно, но и я ведь не так прост! Теперь он сам получает время от времени электрические разряды…, – с этими словами барон подошёл к стоящей бочке, снял мешковину и потянул какой-то рычажок.

То, что увидели члены Братства мыслителей, вслед за этим, заставило их содрогнуться. Тело лежащего на столе человека дёрнулось, забилось в конвульсиях и вдруг подпрыгнуло! Мучительный вой дикого зверя вырвался из горла несчастного. Глаза его почти вылезли из орбит. Губы судорожно скривились в ужасной страдальческой гримасе. Изо рта хлынула пена… А по столу стала растекаться лужа, которая быстро перелилась через край, и моча закапала на каменный пол…

– Ну что, господин Ван Брок? – подскочил к пленнику барон. – Испытываешь ли раскаяние, грешник? – он схватил склянку и плеснул водой в лицо истязаемому. – Ты сам решил уничтожить меня или тебя на это дело подговорил Ван Дастен?..

Тот не отвечал, лишь едва шевелил губами. Взгляд его не выражал ничего.

Лицо же барона фон Зальцмана раскраснелось, губы его растянулись в зловещей улыбке. Было видно, что от того, что произошло, он получил немалое удовольствие.

– Эта штука кому угодно развяжет язык! – удовлетворённо произнёс хозяин замка, кивнув на бочку в углу. – При условии, если в конвульсиях случайно не откусишь его себе. Как этот несчастный господин… А теперь вернёмся в зал, – он вытер лоб кружевным платочком. – Надо прикончить остатки вина и ложиться спать. До утра осталось совсем немного…

Весна всё настойчивее заявляла о себе на улицах Кёнигсберга. Солнечные лучи довольно быстро расправились с остатками собранного в кучи потемневшего снега, превратив его в ручьи, которые, весело журча, утекли пополнять Прегель. На ветках деревьев набухли почки, птицы весело щебетали под окнами горожан. Оживились работы в порту, всё чаще выходили в море и возвращались обратно суда, частокол мачт на Прегеле день ото дня становился всё гуще.

Горожане наводили порядок в садах, убирая скопившийся за зиму мусор, протирая скамьи и беседки. Многие начали работу на своих грядках – приближалась пора посева.

Апрель оглушительно звенел, журчал и ярко блестел на солнце.

Андрей Болотов приобрёл небольшой участок земли неподалёку от своего дома, почти на самом берегу Прегеля. Участок был шагов восемь в ширину и десять – в длину. С краешка его стояла будочка, сколоченная из досок. Здесь он и начал складывать инструменты, а также отдельные предметы, из которых планировал собирать электрические машины. Сюда же они вместе с Никитой Богомольцевым притащили моток медной проволоки.

Оба всерьёз задумали проверить воздействие электричества на рост и плодоношение овощных культур, а там, чем чёрт не шутит, можно будет перейти и к исцелению больных людей. К началу апреля поручик собрал целую коллекцию из семян, которые собрался сажать, как только наступит подходящая для подобных работ пора. Примерно в это же время он приступил к сборке первой электрической машины.

Как-то поручик Козлов за утренним чаем спросил Болотова:

– Уж не собираешься ли ты бросить службу и стать огородником, любезнейший Андрей Тимофеевич? Гляжу, всё свободное время пропадаешь на своём участке…

– Непременно, Савва Константинович! Думаю, кое-кому станет совестно за свои шуточки, когда летом я угощу его свежими огурцами!

– Ты лучше посади картофель, – серьёзно намекнул приятелю Козлов. – Приедешь к себе домой, научишь мужиков новому овощу.

– Действительно, я давно задумываюсь над этим, дружище. Картофель – хорошее подспорье для крестьян.

Ухитряясь справляться со своими обязанностями в канцелярии губернатора Восточной Пруссии, Болотов приступил к созданию электрических машин, по подобию тех, о коих узнал из книг, предоставленных ему сотрудниками Альбертины. Загоревшись новыми идеями, Болотов едва мог усидеть в канцелярии. Как только выдавалась свободная минута, он устремлялся на свой участок, затем в Альбертину, на встречу со студентами, потом в Альтштадт, на рынок, где можно было приобрести множество полезных вещей.

Не забывал поручик и про лекции у почитаемого им Веймана. Так однажды он едва не столкнулся лоб в лоб с Иммануилом Кантом, возвращавшимся с занятий.

– A-а, это опять вы, – улыбнулся, узнав офицера, учёный. – Всё носитесь со своими прожектами… Это хорошо, что вы – столь увлечённый человек. Только не позволяйте пристрастию взять верх над духовностью и нравственностью…

– Рад вас видеть, господин приват-доцент, – обрадовался встрече Болотов. – Действительно, я пытаюсь воплотить некоторые мысли в реальные дела. Поскольку, как вы изволили заметить, мир полон тонких взаимосвязей, которыми не стоит пренебрегать…