Дмитрий Володихин - Иван Грозный: Бич Божий

Стены полоцкого посада перестали быть преградой для русских войск. Гарнизон нес серьезные потери. В результате воевода велел посад сжечь, а гарнизону отойти в Верхний замок – городскую цитадель. Задержавшиеся поляки были, по образному выражению летописи, «вбиты» в замок атакой русских отрядов князя Дмитрия Хворостина и князя Дмитрия Овчинина.

Переговоры со стороны Иван Васильевича были двойной уловкой. Ему удалось не только придвинуть туры поближе к неприятелю, но и смутить умы полочан. В городе была партия доброжелателей Москвы (например, православное духовенство). В далеком 1514 г. Василий III получил в свои руки Смоленск в значительной степени потому, что в городе многие склонялись к переходу под руку Москвы, и это обстоятельство удалось с выгодой использовать. Горожане, вышедшие из горящего полоцкого посада в расположение московских войск, отчасти оправдали ожидания Ивана IV. Они не могли открыть ему ворота или помочь в штурме замка. Но русским воеводам были показаны секретные лесные ямы, где был сокрыт значительный запас продовольствия…

Осадные орудия были поставлены на пожарище, передвинулись и туры. 11–14 февраля московский «наряд» возобновил разрушительную работу на новых позициях. Ядра разбивали замковую стену, достигая противоположной стены, защитники замка несли от них жестокий урон. Русские артиллеристы использовали зажигательные снаряды (то ли раскаленные ядра, то ли сосуды со специальной смесью). В замке полыхнули пожары.

Таким образом, казанский урок по части инженерного дела и артиллерии также был отлично усвоен государем…

Пушки били без перерыва на протяжении нескольких суток. Московские ядра уничтожили 20 % замковых стен, превратив их в подобие стариковской челюсти с выпавшими зубами… Гарнизон принужден был одновременно защищать замок, чинить стены и тушить пожары. Довойна устроил отчаянную вылазку, но она была отбита. За всю осаду русская армия потеряла менее ста бойцов, хотя защитники и нападающие как минимум трижды вступали в рукопашный бой. По тем временам это были ничтожные потери. Таким образом, положение обороняющихся стало безнадежным, в то время как московские полки готовились к решающему штурму. Он должен был состояться 15 февраля.

Но в этот день полоцкий воевода утратил твердость духа. Он сдал городское знамя и отправил епископа со священниками за ворота, чтобы те уговорили Ивана Васильевича начать переговоры о сдаче Замка. Царь захотел вести их только с самим Довойной, и тот вынужден был прибыть в русский стан, где смог выторговать лишь одно условие: жизнь. Уже после сдачи, по некоторым источникам, поляки попытались наперекор достигнутому соглашению организовать оборону. Однако и они в конце концов оставили позиции, когда царь пообещал отпустить их, беспрепятственно проведя со всем имуществом сквозь ряды московских полков. Обещание было впоследствии исполнено.

Великий Полоцк пал к ногам Ивана Васильевича. В городе была взята богатая добыча [113]. Он на шестнадцать лет стал частью Московского государства. На это время Иван IV добавляет к своему титулу слова «…великий князь полоцкий». Государь оставил там значительный русский гарнизон во главе с воеводами-ветеранами князьями П.И. Шуйским, П.С. Серебряным и В.С. Серебряным, а также велел построить новые, более мощные укрепления. Полоцкая шляхта, а потом и мещане отправились под охраной в Москву. Впоследствии часть полоцких шляхтичей обменяли на русских пленников, другую же часть отдали за выкуп – обычная для войн того времени практика.

Взятие Полоцка стало величайшим успехом русского оружия за всю Ливонскую войну, пиком военных достижений России в XVI столетии и к тому же личным триумфом Ивана IV. Лебедевская летопись, служащая основным источником по истории «Полоцкого взятия» 1563 г., в этом месте представляет собой запись очевидца. По всей видимости, «заготовку» для летописного текста готовил участник событий [114]. Так вот, в летописном тексте Иван Васильевич представлен как абсолютно самостоятельный в своих решениях полководец, полновластный хозяин армии, к тому смелый человек, иногда попадавший во время Полоцкой кампании в рискованные ситуации, но не терявший присутствия духа. Со времен Казани многое переменилось…

Иван Васильевич отправил было татар в направлении Вильно – развивать успех «Полоцкого взятия», однако боевые действия вскоре прекратились: литовцы запросили перемирия и получили его [115]. Для Великого княжества Литовского падение Полоцка было как гром с ясного неба. В долгосрочной перспективе оно инициировало процесс политического сближения Польши и Литвы, закончившийся их объединением в 1569 г. А в краткосрочной польский король Сигизмунд II Август вынужден был пойти на уступки литовско-белорусской православной шляхте, уравняв ее в правах со шляхтой католической (жалованная грамота от 7 июля 1563 г.). В этом акте видно стремление сплотить все наличные силы для дальнейшей борьбы с Московским государством. Известия об успехе Ивана IV прокатились по половине Европы, вызывая тревогу. Наоборот, в России полоцкую победу долго помнили и гордились ею. Известия об успехе 1563 г. вошли во многие летописи, в том числе и краткие летописцы.

Однако Иван IV недолго радовался своей победе. 1564 год крепко подпортил впечатление и от Полоцка, и то всей войны, начавшейся столь удачно.

Два русских корпуса, двинувшихся в пределы Литовской Руси, были разбиты на реке Уле (январь 1564 г.), и под Оршей (июль 1564 г.). Разгром вышел ужасный, потери оказались очень велики. В числе воевод были князь Петр Иванович Шуйский и боярин Иван Васильевич Шереметев – опытные, заслуженные, доверенные люди. Но на этот раз они явно оплошали и покрыли свое имя позором; сам Шуйский погиб. Воевод Захария Ивановича Очина-Плещеева и князя Ивана Петровича Охлябинина захватили в плен. Московской армии нанесли значительный урон: судя по летописи, одних только детей боярских было потеряно около 150 человек [116]. В апреле того же года сбежал в Литву князь Андрей Михайлович Курбский. Впоследствии он участвовал как один из командиров в литовских походах против Московского государства, и первый раз это произошло всего через несколько месяцев после его побега. В том же году воевод стародубских заподозрили в сговоре с целью передать город великому князю литовскому; дело кончилось для них казнями [117]. В том же году литовские войска вторглись на собственно русские территории. В сентябре крымцы совершили опустошительный набег на рязанские земли.

Русская армия не потеряла ни способности к обороне занятых ею территорий, ни способности дальше вести активные боевые действия в поле. И третий московский экспедиционный корпус достиг в ноябре успеха, хоть и незначительного: его поход в Литву закончился взятием Озерища. Однако впечатление от предыдущих бед, особенно от страшной резни на Уле, было ошеломляющим. К тому же потери в людях вряд позволяли теперь собирать столь же мощные соединения, как во время полоцкого похода. А поход на Минск, Новогрудок, Ревель и уж тем более на Вильно требовал очень значительных сил…