Александр Бабин - Разведка и волчье золото

Сказал специально длинную речь, чтобы отсечь от дальнейших вопросов по выяснению биографии и отношения к советской власти. Особенно к прежней жизни в Украине по выдуманной легенде, где могу попасться на мелочах. Чекист попросит назвать в Киеве улицы, театры? Ранее я был в этом городе, еще до переворота, приходилось посещать подолгу службы, сейчас возможно в нем все изменилось. Надеюсь, перестанет задавать провокационные вопросы.

– А, как вы относитесь к профессии военного человека, не хотите им стать? – задал щепетильный вопрос и задал мне профессиональному контрразведчику. Остается ответить – сказать неправду, обманув его и свое внутреннее я.

– Я свою жизнь не связывал с военной службой, даже о ней не думал, мне по душе профессия преподавателя. Военный человек что-то новое и форму носить не нравится. Даже не знаю, как на него и ответить.

– Хорошо, давайте поступим так. Я попрошу, чтобы наш разговор остался между нами. Я не просто пришел в университет, так требуют обстоятельства. В органах ЧК не хватает специалистов. Я предлагаю у нас работать, нам нужны люди, знающие иностранные языки.

– Спасибо за доверие. Этим предложением поставили врасплох. А что я буду у вас делать – заниматься переводами? – продолжая играть роль гражданского человека.

– Вижу, вы человек порядочный и мог об этом не спрашивать, в наше ведомство идет мобилизация. Но хочу, чтобы в моем подразделении работали люди, пришедшие по призванию, а не по приказу.

– А что за подразделение, чем оно занимается? – задал уже свой провокационный вопрос, желая услышать на него и правдивый ответ. Интересно, какую занимает должность и, что у него за подразделение? Если понадобился специалист со знанием иностранных языков. Надо полагать, подразделение работает с агентурой за рубежом. По крайне мере до октябрьского переворота имелось, и мне в нем пришлось служить. Видно большевики спохватились, без такого нужного ведомства, как внешняя разведка обороноспособность страны ничтожна.

– Сначала, хочу услышать ответ на мое предложение, а затем продолжим разговор о дальнейшей вашей службе, – не ответив на вопрос.

Наверно ранее находился на нелегальном положении за рубежом, осторожничает. Интересно знать, что послужило в его судьбе встать на сторону большевиков? Служить предателям отечества, если был офицером то, как офицера его не красит.

– А если не оправдаю ваше доверие, смогу вернуться в университет? – спросил, как бы соглашаясь на его предложение.

– Конечно, сможете, но уверяю вас, такого не произойдет. Я сначала тоже сомневался в себе, потом полюбил профессию разведчика. Вам понравится у нас работать.

– Давайте попробуем. Что мне нужно делать?

– Вот и хорошо. На счет увольнения из университета не волнуйтесь, мы все сделаем за вас. Вы проживаете в квартире своего дяди, не так ли?

– Да я живу в его квартире, – многое знает про меня, стало быть, я нахожусь у ЧК под колпаком.

– Вам придется ее оставить. Вначале, пройдете курсы в учебном центре в Москве. Затем службу продолжите в моем подразделении. Я прибыл в Омск по некоторым служебным делам. Недавно Колчак покинул город, есть основание полагать, здесь остались его люди, но думаю, мы их установим и ему самому недолго осталось быть Верховным Правителем. Его войска окружены. Народ встал на сторону большевиков, солдаты от него бегут, а это уже поражение.

Слова «остались в городе люди Колчака», сотрудники ЧК работают по их обнаружению, в том числе и в отношении меня, как резидента. Незнакомец прибыл в Омск не случайно, этот человек для меня опасен. По дороге домой надлежит внимательно посмотреть на людей, могут среди них есть филера. Прийти к незнакомому человеку, за то, что знает иностранный язык, предложив работу в ЧК, так не делается. Перед встречей всегда проводят оперативные мероприятия. Вероятно, у чекистов не было времени, идет война, но считаю, с их стороны выглядит не профессионально – не быть уверенным в человеке, который вольется в их структуру. Корсаков даже не задал вопрос – служил ли я в армии?

– Вы сказали, мне необходимо пройти курсы в Москве? – спросил, думая лишь об одном, неужели он мне поверил?

– Не беспокойтесь, я вас оповещу, дней через пять. Вот только с делами в городе разберусь, а пока отдыхайте, – назвав сроки отъезда. Не исключаю, за мной установлено наблюдение, проверяют, есть ли в городе знакомые. Остается, как согласиться, а вот работу с агентурой отложить, могу их скомпрометировать. Чекисты мои контакты с людьми начнут проверять, остается ждать дальнейших событий.

Квартира «дяди» располагалась недалеко от университета. Как предполагал, идя домой обнаружил за собой слежку филеров (сотрудники наружного наблюдения). Филера выделялись необычным поведением. Для гражданского человека распознать филеров среди толпы народа практически не возможно, но для меня, как сотрудника контрразведки не составила труда. Это двое мужчин одетые в простую одежду, что носят повседневно рабочие фабрик – бушлат, под ним рубашка подпоясанная тесемкой, брюки, заправленные в сапоги. Одежда сидела как на корове седло, видимо выданная второпях из гардероба филлеров. Да и рабочие ведут себя по – иному, встретившись случайно на улице, не крутят головой – им этого не нужно. Опекающая меня пара шла невдалеке, они мило разговаривали, улыбались, показывая своим видом, как давно не виделись рады встречи, это еще раз доказывало – нахожусь под наблюдением ЧК. Подойдя к уличным лоткам, остановился и стал рассматривать утварь. Взял в руки шкатулку и мельком взглянул на филеров, они также остановились у соседних ларьков, играя роль покупателей. Да плотно сопровождают, и оторваться не удается. Мое согласие служить в ЧК дано незнакомцу, для того чтобы мне поверил, дав время покинуть город.

Зайдя в квартиру, подошел к окну. Встав за штору, посмотрел во двор – филера проследовали в мой подъезд. Послышался звук ключа в замке соседской квартиры. Значит, филера ранее в ней были, наблюдение за мной ведется давно, только сколько времени? Смог ли я скомпрометировать себя? Думаю, не мог, незнакомец не стал бы со мной вести доверительную беседу. Одно ясно, в ближайшее время не уйти от чекистов. Подождем удобного случая. Через пять дней, незнакомец пожаловал ко мне в квартиру. Обещание свое сдержал. С порога сразу же сказал:

– Николай Иванович, здравствуйте, а я за вами, сегодня едем в Москву! – Корсаков находился в хорошем настроении. Слово «едем в Москву», стало облегчением – все-таки это не арест. Он поверил в мою легенду нахождения в городе, но не дает мне удовлетворения служить в ЧК. Что будет, если о моем решении узнают коллеги? А для Саввы Никитича я был образцом русского офицера?