Александр Припутнев - Открывая глаза

Митт говорил долго. Говорил о рабстве, публично высмеивая всех тех, кто поддерживал этот институт, говорил о проблемах мигрантов, которым приходилось влачить жалкое существование после прибытия в Америку, говорил о земле, которая в огромных количествах никем не обрабатывается, говорил о мошенничестве финансовых спонсоров обеих партий. Но он почти ни словом не показал себя со стороны того места, на которое мог его пристроить Джерри. Речь была воспринята не очень хорошо. Многие политики действительно покинули зал, поняв, что не услышат то, ради чего пришли. Некоторые даже не сдерживали себя в выражениях, называя Митта не политиком, а ничего не соображающим выскочкой. Но были и те, кто на банкете одобрительно похлопывал Митта по плечу, говоря, что, наконец, появился человек, который не боится взглянуть правде в глаза. Но Джерри не разделял их слов и не верил в искренность их похвалы. Ему казалось, что над Миттом просто смеялись. Он понимал, что в политике так нельзя вести дела и своей речью Митт если и не роет себе могилу, то уж точно не приближается к своей будущей должности. Однако молодой мужчина надеялся, что ещё не все потеряно. Поэтому, видя, как сидящего рядом человека уносит волна до сих пор несбывшихся желаний, Джерри решил поговорить серьезно, надеясь, что разум мужчины возобладает над мимолетной мечтательностью о пока ещё не вполне прояснившемся будущем.

– Митт, когда вы говорите о борьбе, что вы имеете в виду? Будьте со мной искренны, я вас хотел бы выслушать. Я очень надеюсь, что ваши слова не относятся к делам вашего прошлого. Вы ведь обещали… Я был свидетелем, как вы давали слово вашей дочери и сыну не повторять своих ошибок.

Испугавшись случайно вылетевших собственных слов, Митт, взволнованно ответил:

– Нет, нет, что ты. Я даже не думаю о прежних глупостях. Ты прав, я пообещал.

На его последнем слове коляска подпрыгнула, попав колесом в широкую колдобину, Митт попытался удержаться на месте и выругался на извозчика, но его действия были настолько наигранными, что Джерри стало стыдно за пожилого мужчину. Он отвернул голову от незадачливого актера и продолжил:

– Митт, я хочу вас предостеречь! Представьте себе, сколько бы времени вам потребовалось, чтобы, перебравшись из Европы в Америку, пробраться в политику и стать членом законодательного собрания ну, скажем Техаса, то есть, не самого главного штата в финансовых вопросах! Я вас уверяю, на это бы ушло несколько лет! Но совсем не факт, чтобы потом вы смогли пробиться в конгресс, а уже тем более в сенат! Сейчас же, благодаря нашим друзьям и хорошему стечению обстоятельств, у вас есть возможность сразу же занять пост заместителя министра финансов города! Я вас уверяю, эта должность даст вам не так много возможностей для тех планов, которые вы хотели бы осуществить и о которых вы говорили в своей речи. Более того, вы вообще не будите касаться этих вопросов. Но у вас будет хорошая работа, с очень хорошим заработком, и вы, быть может, впервые в жизни, сможете жить хорошо и спокойно, радуя этим себя и своих детей.

Последняя фраза Джерри резко изменила выражение лица его собеседника.

– Извините, я не хотел вас обидеть! Но я вас предупреждаю, Митт! Пожалуйста, сдержите данное вами слово! По ходу наших поездок вы делали всё так, что к вам невозможно было придраться. Вы обратили на себя внимание многих видных политиков. И вот вчера вы едва не разрушили всё то, к созданию чего были приложены огромные усилия. Я ещё раз прошу вас сдержать слово и сделать это не потому, что в противном случае я ничем не смогу помочь, но потому, что ваша дочь… ваши дети, возможно, вам этого не простят! Вы сделаете им очень больно!

– Да… Да, – только и смог ответить Митт. Он был понур и печален, но только внешне. Он согласился с Джерри, пообещав быть покорной овцой, исполняющей скучную и никому не нужную работу, но сделал это лишь, чтобы прекратить этот разговор. Внутри, куда не донеслось ни одного слова его будущего зятя, в нем кипела жизнь и борьба, которую невозможно было остановить никакими словами. Так было всегда, когда кто-то пытался читать ему наставления или поучать, как нужно правильно действовать.

– А какие у тебя планы на предстоящее будущее? Ты хотел бы остаться здесь, в Нью-Йорке насовсем? – как можно более спокойно спросил Митт, молчавший несколько минут, желая ещё сильнее не разочаровать Джерри своим взволнованным голосом.

– Вы уже спрашивали меня об этом, нет? Не могу ответить утвердительно, но кто знает. Вам, если утвердят вашу кандидатуру, можно окончательно успокоиться и ни о чем не переживать. Пожизненное обеспечение вам гарантированно. Вы сможете купить себе большой дом за городом или даже в центре. Со мной же всё немного сложнее. Я бы хотел закрепиться здесь, так сказать осесть в кабинете министров законодательно собрания, но с возможностью переезда в другой штат. После иммиграции я только одну неделю видел маму, которой с каждым годом всё тяжелее становится держать ферму. Хочу со временем её заменить, да и мичиганская спокойная размеренная жизнь мне больше по душе. Ваша дочь тоже не против переезда. Но… здесь, за счет друзей я могу довольно легко устроиться на хорошую должность, а там мне этого никак не сделать.

– Джерри… – Митт с нежностью в глазах посмотрел на него. – Ты мне напоминаешь меня в молодости – такой же огонь в глазах, такое же стремление достичь чего-то высокого. Жаль, что у нас с тобой немного разные пути и взгляды и нет возможности заниматься настоящей деятельностью, потому что я уверен, мы бы вместе столько сделали!

– Митт, спасибо, я знаю, как вы ко мне относитесь! Но, все же, меня пугают ваши слова! Я надеюсь, вы не думаете…

– Нет, нет, не думаю, я просто… просто что-то нахлынуло. Ты только подумай, что мы могли бы сделать, если бы не связывали себя обещаниями, если бы… во Франции всё сложилось бы по-другому, имей я поддержку в твоем лице. Но… я думаю, что не стану сожалеть об обещанных мною словах, здесь всё-таки другой уклад, и должна быть другая жизнь, – спокойно закончил Митт, хотя в душе его горел огонь презрения к себе, за то, что ему приходиться открыто врать. Он, конечно же, с самого начала сожалел, что дал это обещание, и теперь, понимая, как любое его действие будет возвращаться к нему же упреком, мужчина очень сильно злился на себя.

– Я всегда говорил, что мне близки ваши взгляды, но по характеру я намного спокойнее, поэтому менее деятельный, чем вы.

– Джерри, не принижай себя, это не украшает мужчину. Если ты считаешь себя в чем-то правым, все остальное должно уйти на второй план. Твои мысли, если они подкреплены правдой жизни, если их наличие не дает тебе покоя – это и есть действительность и в этом есть величие человека. И твои мысли всегда должны переходить в материальный мир, рождая в нем действия! Так что, никогда не бойся своих взглядов! Главное, что ты правильно мыслишь. Ты… ты мне как сын… – и он протянул ему руку.