Рафаэлло Джованьоли - Спартак. Том 1

– О! – воскликнул с удивлением Апулей.

– Чему тут удивляться?

– О-о! – на этот раз насмешливо воскликнул клиент Марка Красса.– А ну-ка, объясни нам, раз ты лучше, чем авгуры, понимаешь скрытый смысл этого чуда!

– Это предупреждение богини Весты, оскорбленной поведением одной из своих весталок.

– Ах, ах!.. Теперь я понял! А ведь правда… недурно придумано… иначе и быть не может! – смеясь, сказал Гай Тауривий.

– Ваше счастье, что вы понимаете друг друга с полуслова, а я, признаюсь, недогадлив и ничего не понял.

– Что ты притворяешься? Как это ты не понимаешь?

– Нет, право, клянусь двенадцатью богами Согласия, не понимаю…

– Да ведь Варин намекает на роман одной из дев-весталок, Лицинии, с твоим патроном!

– Злостная клевета! – возмущенно воскликнул верный клиент.– Какая наглая ложь! Этого не только вымолвить, но и подумать нельзя!

– И я говорю то же самое,– сказал Варин с насмешливой улыбкой и издевательским тоном.

– Так-то оно так, а вот поди наберись храбрости и внуши это добрым квиритам! Они все в один голос настойчиво твердят об одном и осуждают увлечение твоего патрона прекрасной весталкой.

– А я повторяю: это сплетни!

– Я понимаю, милейший Апулей Тудертин, что ты должен так говорить. Это очень хорошо и вполне понятно. Но нас-то не надуешь, нет, клянусь жезлом Меркурия! Любви не скроешь. И если бы Красс не любил Лицинию, он не сидел бы рядом с ней на всех собраниях, не выказывал бы особой заботливости о ней, не смотрел бы на нее так нежно и… Ну, мы-то понимаем друг друга!

В эту минуту к Спартаку подошел человек среднего роста, но широкоплечий, с мощной грудью, сильными руками и ногами, с лицом, дышащим энергией, мужеством и решимостью, чернобородый, черноглазый и черноволосый. Он легонько ударил фракийца по плечу и этим вывел его из задумчивости.

– Ты так погружен в свои мысли, что никого и ничего не видишь.

– Крикс! – воскликнул Спартак и провел рукой по лбу, как будто желал отогнать осаждавшие его мысли.– Я тебя и не заметил!

– А ведь ты на меня смотрел, когда я прогуливался внизу вместе с нашим ланистой Акцианом.

– Будь он проклят! Ну как там, рассказывай скорей! – спросил Спартак.

– Я встретился с Арториксом, когда он вернулся из поездки.

– Он был в Капуе?

– Да.

– Виделся он с кем-нибудь?

– С одним германцем, неким Эномаем; его считают среди всех товарищей самым сильным как духом, так и телом.

– Хорошо, хорошо! – воскликнул Спартак; глаза его сверкали от радостного волнения.– Ну и что же?

– Эномай полон надежд и мечтает о том же, о чем и мы с тобою; он принял поэтому наш план, присягнул Арториксу и обещал распространять нашу святую и справедливую идею (прости меня, что я сказал «нашу», я должен был сказать «твою») среди наиболее смелых гладиаторов школы Лентула Батиата.

– Ах, если боги, обитающие на Олимпе, будут покровительствовать несчастным и угнетенным, я верю, что не так далек тот день, когда рабство исчезнет на земле! – тихо промолвил глубоко взволнованный Спартак.

– Но Арторикс сообщил мне,– добавил Крикс,– что Эномай хотя и смелый человек, но слишком легковерен и неосторожен.

– Это плохо, очень плохо, клянусь Геркулесом!

– Я тоже так думаю.

Оба гладиатора некоторое время молчали. Первым заговорил Крикс, он спросил Спартака:

– А Катилина?

– Я все больше и больше убеждаюсь,– ответил фракиец,– что он никогда не примкнет к нам.

– Значит, о нем идет ложная слава? И пресловутое величие души его – пустые россказни?

– Нет, душа у него великая и ум необычайный, но благодаря воспитанию и чисто латинскому образованию им владеют всяческие предрассудки. Я думаю, что ему хотелось бы воспользоваться нашими заветными мечтами, чтобы изменить существующий порядок управления, а не варварские законы, опираясь на которые Рим сделался тираном всего мира.

После минуты молчания Спартак добавил:

– Я буду у него сегодня вечером, встречусь там и с его друзьями и постараюсь договориться с ними относительно общего выступления. Однако опасаюсь, что это ни к чему не приведет.

– Катилине и его друзьям известна наша тайна?

– Если даже они и знают о ней, нам все равно не грозит опасность: они нас не предадут, если мы даже и не придем к соглашению с ними. Римляне не особенно боятся рабов; нас, гладиаторов, они не считают сколько-нибудь серьезной угрозой для себя.

– Да, это так, мы в их представлении не люди. Даже с рабами, восставшими восемнадцать лет назад в Сицилии под началом сирийца Эвна [104] Эвн (или Эвион). – В Сицилии, житнице Италии, было сосредоточено большое количество рабов, работавших в огромных латифундиях. Сицилия стала ареной первого крупного восстания рабов (136 г. до н. э.). Этим восстанием руководил раб-сириец Эвн. Восстание охватило всю Сицилию. Сенат послал против восставших одного за другим консулов Кая Фульвия Флакка и Луция Кальпурнина Писона. Но они были разбиты. Только консулу Публию Рупилию удалось выиграть в 132 г. до н. э. несколько сражений и осадить город Энну. Измена помогла римлянам овладеть городом. Вождь восставших Эвн был взят в плен и умер в тюрьме. , они считались больше, чем с нами.

– Да, те для них были почти что людьми.

– А мы какая-то низшая раса.

– О Спартак, Спартак! – прошептал Крикс, и глаза его засверкали гневом.– Больше, чем за жизнь, которую ты мне тогда спас в цирке, я буду благодарен тебе, если ты стойко будешь бороться с препятствиями и доведешь до конца трудное дело, которому ты себя посвятил. Объедини нас под своим руководством, чтобы мы могли, обнажив мечи, помериться силой в ратном поле с этими разбойниками и показать им, что гладиаторы не низшая раса, а такие же люди, как и они!

– О, я буду с непоколебимой волей, с беспредельной энергией и упорством, всеми силами души до конца моей жизни бороться за наше дело! Я буду биться за свободу до победы – или умру за нее смертью храбрых!

В словах Спартака чувствовалась глубокая убежденность и вера. Он пожал руку Криксу; тот поднес ее к сердцу и произнес в сильном волнении:

– Спартак, спаситель мой, тебя ждут великие дела! Такие люди, как ты, рождаются для подвигов и высоких деяний. Из таких людей выходят герои…

– …или мученики…– тихо сказал Спартак; лицо его было печально, и голова склонилась на грудь.

В эту минуту раздался пронзительный голос Эмилия Варина:

– Пойдемте, Гай и Апулей, в храм Раздора, узнаем новости о решениях сената!

– А разве сенат собирается сегодня не в храме Согласия! – спросил Тудертин.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.