Борис Сафин - Фенька. Повесть военных лет

Как-то не верилось, что это возможно, что Красная армия не всех сильней, что не хватает сил враз победить Гитлера. Если бы его, Даньку, взяли на фронт, он бы…». Но, чтобы он сделал Данька, не додумал – где-то так бухнуло, что стихли бабские пересуды в левом углу.

– Куды едымо? – Дарька открыла ухо из под косынки, – Бач який громыка. Зараз дождяка як вдаре, будемо ведрами копать цы окопы.

– Да не, це далеко, даже молнию не бачу – Иванчиха, глянула из-под полога на небо.

Вдруг трясти перестало – это грузовики выехали на большак. На большаке вокруг все изменилось с прошлого раза. Слышался топот и рев коров. Какие-то телеги с людьми и скрабом тарахтели навстречу. Машины с красными крестами непрерывно гудели и сигналили фарами, пробивающимся навстречу потоку, грузовикам.

– Ну вот, скоро будем на месте, – Данька поискал съехавшую под скамью котомку.

Машины затормози у кухни, бабы потирали затекшие ноги. Данька спрыгнул на землю.

– Отставить! – навстречу из толпы, сгрудившихся у кухни людей, выскочил какой – то военный и замахал руками, – Отставить, назад! Из машин не выходить! Уплотнится! Быстро грузимся! – крикнул военный в сторону толпы. Данька еле успел заскочить назад, тут же кузов стал заполняться новыми людьми. Шум, гам, причитания.

– Що случилось? – Ольга прижалась к борту, освобождая место испуганной женщине.

– А вы послухайте! Це немецкие танки так бухают, так бухают! Нам казали що становится опасно, – женщина поджала ноги, давая возможность уместиться напирающим людям.

– Фенька! Степка! – Ольга выглянула из – под полога, стараясь разглядеть среди, бегущих к машинам, людей знакомые лица, – Фенька! Степка! Сюды!

– Уезжай! – военный торопил шофера, – Немедленно уезжай!

Данька еще раз пробежал взглядом трогающиеся грузовики и, кажется, заметил Степкину кепку, исчезнувшую под пологом соседнего грузовика.

– Кажись я бачив Степку, – Данька облегченно вздохнул, – Воны в ту машину заскочили, що из Бобрика прийшла. И уже сам себе добавил: «Вот вам и дождяка буде! Вот вам и громыхае…».

Всю дорогу ставочники, пока ехали назад, не давали покоя очевидцам. Что говорили военные? Надолго это? Откуда взялись так близко немцы? А может, это наши войска навели артобстрел, чтобы напугать немцев? Но все, кто работал на смене, в один голос повторяли; «Ничего не знаем. Приехали военные, сказали быстро собраться на погрузку и разъезжаться по домам. Даже уполномоченный наш ничего объяснить не мог».

Приехали за полночь. Машина, в которой ехали Ольга с Данькой, завернула к хате бригадира, а вторая, не останавливаясь, помчалась на Бобрик. Когда ставочники спрыгнули, она уже скрылась за поворотом. Все смены были на месте, только Степки и Ольги нигде не было видно.

– Данька! Вины що не остановились? Шисть киломитрив им придется пешком возвращаться. Чи заснули? Придут, заругаю!

Поутру хлопнула калитка у Данькиной хаты.

– Данька! Ты дома? Пишлы сводку с фронта слухать! – Степка выглядел спокойным, – Ольгу с Фенькой возьмем. Тильки Фенька, наверное, не пийде, вина так умаялась, що десятый сон выглядае.

– Не понял! – Данька с растерянными глазами уставился на друга, – Фенька разве не с тобой приехала? Я же видел, как вы в ту машину залезли!

У Степки как-то нехорошо похолодело где-то внутри.

– Мы вместе были, когда я пишов за кипятком. Фенька осталась ждать в окопе. Когда я возвращался – навстречу уже бежали люди. На мисте Феньки уже не було. К машинам прибежал последним и в нашу машину залесть не смог, прийшлось прыгать в сосидский грузовик. Я був уверен, что вона к вам запрыгнула. Що теперь буде? Може яка друга машина була? Що там творилось! Що я матери скажу! Може подождем, який ций транспорт еще прийде? Зачем я за тим кипятком поперся? Думав, согрею дивчину, як той кавалер. Согрел…

По дороге ребята забежали к бабе Ане, справиться о Феньке. После сбивчивого рассказа Степки, баба Аня выглядела как-то спокойно.

– Моя Фенька дивка шустра! В беду себя не дасть! Може знакомец с собой взял в Попивщину? Зараз отдохне и вин ее привезе. Я чую! Тильки я не знаю – Ольга теля попоила? Вы бы заскочили туды, бо я на ноги с утра не могу пидняться

– Добре, баб Аня, – ребята заторопились, – Зараз сводку послухаем и Тишку проведаем

Голос Левитана в этот раз показался ребятам немного растерянным и немного приглушенным:

«… Отряды Чеснова занимают фронт от Теткино, река Сейм до Путивля, прикрывая направление Ворожба. Перед фронтом до ста танков противника и до двух батальонов мотопехоты противника, действующих с направления Волокишино…».

– Да это наши окопы! Вчора я подслухал разговор среди приехавших перед вами солдат. Воны казали, що ихний командир генерал – майор Чеснов свое дело знает. Здесь якого-то Гудериана на цей оборонительной линии и закопае!

– Это що значить? Нимцы уже там? Пишлы к Ольге, може Фенька приехала.

Возле плетня, где был привязан Тишка, грудился народ. Ребята ускорили шаг.

– Я пришла, а вид лежить! Пена так и лье, так и лье! И глаза закатывае! – Ольга уткнулась в плечо Озарке, – Видро пустое, я хотела за водой сбигать, а вин лежить и хрипить!

– Ох, не хорошая эта примета! – бабка Хивря завела свою вечную песню, – Це вин о близком чиловике страдае! Беда где-то рядом гуляе! А це теля хоче на себе ту беду завернуть! То я бачу, що Анна в последние дни хворобу на себе приманивае. Тяжело буде Феньке одной за тим братом контуженным ухаживать.

– Язык тебе оторвать Хивря, да в той ставок рыбам бросить, хай вони в том омуте брешуть.

Подъехавший ветеринарный врач посмотрел в глаза затихшему бычку и, вздохнув, промолвил, что поздно.

– Боюсь, что отравление. Или тряпка грязная попала.

Данька тогда подумал: «Хорошо, что Фенька всего этого не видит. Что – то загулялась она в гостях», и с щемящей тоской поглядел на необычно багреющий сегодня закат…

293 стрелковая дивизия сороковой армии отступала на восток. Отряды Чеснова, прибывшие на смену бойцам, с грустью пропускали поредевшие батальоны, измотанные в боях с 3-й и 4-й танковыми армиями Гудериана.

Да какие там батальоны? Батальоны остались там, между Бахмачом и Конотопом, в еще не остывшей земле украинского полесья. Осенние цветы, взметнувшиеся к небу разрывами танковых снарядов, осыпали навечно их нерукотворные могилы. Вот идет первый батальон, прижавшихся к телеге четырнадцать, почерневших от гари и пыли, бойцов. Вот второй батальон в составе восемнадцати человек устало волочет, упирающуюся в разбитую колею пушку. Три дня назад их было 500. Вот третий батальон, оставивший по берегам реки Сейм больше половины своих солдат, помогает ползти по размокшей дороге повозкам с раненными. Триста девятнадцатый медицинский санитарный батальон самый многочисленный на этой дороге. На каждой телеге по десять, а то и по двенадцать бойцов. Вот только стонут они от каждой ухабины. Фельдшер Сара, капитан медицинской службы, перебегает от телеги к телеге, подгоняя сестер и санитаров: