Татьяна Гаврилина - На все Твоя воля. Исторические новеллы

В общем-то, сам по себе женский вопрос: «Какую из двух женщин предпочесть?» волновал Ивана III менее всего. В конце концов, он мог себе позволить и лишнее! Разногласия между супругами развивались не на почве ревности, как это можно было бы предположить, а на различиях во взглядах на многие государственные вопросы и в том числе на проводимую великим князем политику. И если Елена Волошанка, оставаясь правой рукой тестя, поддерживала его курс на усиление самодержавной власти Царства, то Софья, воспитанница папского двора, защищала автократию Церкви, выступая, в этом смысле, на стороне «иосифлян».

А между тем предстоящий брак великокняжеской дочери Елены и Александра таил в себе немало сложностей. По условиям брачного контракта, князь Александр, исповедующий католическую веру, должен был отказаться от любого противодействия супруге и не принуждать ее к измене православного закона. Для России этот пункт договора был очень важным, так как, превращая Елену Ивановну в своеобразный центр православия за границей, он еще и способствовал, по задумке Ивана III, объединению вокруг нее всех православных верующих Литвы. Конфликт между официальной католической церковью и самостийной православной диаспорой, который неизбежно возник бы по целому ряду причин, был нужен России как повод для развязывания новой войны за господство над Балтикой.

***

Однако, за долгим сватовством, трудными переговорами и звоном свадебных колоколов Иван III проглядел главное – разлад в собственном доме. Улучив удобный момент, Софья вместе с сыном Василием, опираясь на преданных им людей, подготовили государственный заговор, направленный как против внука-Дмитрия, так и против самого князя. Суть заговора сводилась к следующему: пока Василий, прихватив с собой великокняжескую казну, хранящуюся в Вологде и Кириллове, будет скрываться на Белоозере, Софья, отравив Дмитрия и используя захват казны, как козырь, продиктует супругу свои требования.

Правда, и план, и сама мысль о заговоре возникли в хитромудрой голове Софьи Фоминичны не вдруг, а под давлением сложных жизненных обстоятельств. Ведь, как ни старался князь сохранить в глубокой тайне от жены свое намерение венчать еще не достигшего совершеннолетия внука Дмитрия шапкой Мономаха, ей о том стало известно. В отчаянии Софья кинулась за помощью к колдуньям и знахаркам.

В декабре 1497 года злой умысел Софьи был раскрыт, и она вместе с княжичем Василием снова оказалась в опале. Заключив супругу и сына под домашний арест, Иван III не пощадил никого из ее сообщников. Особую немилость он проявил к ворожеям, тем, что приготовили для его внука ядовитое зелье. Обыскав лихих баб, он приказал утопить их в Москва-реке.

Продемонстрировав еще раз и Боярской думе, и Церкви свое твердое намерение продолжать политику укрепления великокняжеской власти и государственного управления, Иван III 4 февраля 1498 года торжественно венчал в Успенском соборе Кремля своего внука Дмитрия на царство. Церемония венчания молодого пятнадцатилетнего князя во всех подробностях повторяла обряд коронации византийских императоров.

Пышные праздничные торжества, устроенные Иваном III, привлекли в Москву многих важных особ как из числа духовенства, так и светских лиц – бояр, князей, дворян, зарубежных гостей и послов, а более всего зевак – простого московского люда.

Да, и посмотреть было на что!

В истории Российского государства венчание самодержца на царствование так широко и шумно отмечалось впервые! И, быть может, не случайно именно Дмитрий – внук двух великих современников, наследник двух великих дедов, которые вошли в историю под именами Стефана III Великого и Ивана III Великого, положил начало новой традиции, которой будут придерживаться в будущем все последующие правители России.

Казалось, что с коронацией Дмитрия, долгий поединок двух великих женщин завершен, и лавры победительницы справедливо достались молодой и красивой Елене Волошанке.

Внешне все именно так и выглядело.

Но уже в следующем 1499 году многое в их позициях переменилось.

***

Немало усилий прилагал Иван III к тому, чтобы скрыть от своего литовского зятя истинный характер отношений, которые сложились на тот момент между членами его семьи. Но прошло время и правда, не без участия Софьи, открылась. Принимая во внимание то обстоятельство, что великая княгиня Софья и ее сын Василий отстранены от участия в государственных делах, а сам великий князь, уклоняясь от фундаментальных основ православия, замешан в какой-то грязной истории с еретиками, Александр Каземирович посчитал себя вправе усилить давление на жену и принудить ее к принятию католичества.

Подобный поворот событий не устраивал Ивана III.

Загнанный в угол прозвучавшими в его адрес обличениями со стороны Александра, Иван III вынужден был на них правильно отреагировать. Выпустив Софью и Василия из-под домашнего ареста, князь, повинуясь эмоциональному порыву, отдал распоряжение о разгоне тайного общества. Более того, повинуясь желанию князя, в Москве были устроены показательные казни самых активных его участников, в число которых попал и Федор Курицын. Но в глубине души Иван III еще надеялся, что ему удастся избежать радикальных политических перемен и кадровых перестановок.

Совсем иное мнение на этот счет было у Софьи Фоминичны. Выйдя на свободу и правильно оценив расстановку сил в русско-литовских отношениях, Софья с прежней энергией принялась за мужа. Внушая Ивану изо дня в день одну и ту же настойчивую мысль о том, что интересы царства требуют того, чтобы их сын Василий занял в государстве приличествующее ему высокое положение, она запросила для него полцарства.

Имелся у Софьи в запасе и еще один не менее убедительный довод. Знала она, что согласно державной традиции, великий князь, передавая престол наследнику, должен был позаботиться и о других сыновьях.

Как?

Отписать им в управление удельные княжества. А коли так, то почему бы не отдать Василию в удел города Псков и Новгород со всеми прилежащими к ним землями, тем более, теперь, когда репутация князя подмочена и нуждается в реабилитации.

Князь понимал, что Софья права, но его мучил вопрос, как на это посмотрят бояре. Ведь в своей речи во время коронации внука он сам провозгласил, что «благословляет при себе и после себя великим княжеством Владимирским, Московским, Новгородским и Тверским своего внука Дмитрия», которого ему Бог дал вместо сына. Нет, не мог, не имел права Иван III Васильевич отказаться от своего княжеского слова и отнять у наследника титул великого князя Новгородского. На соблюдении правовой этики настаивало и руководство Боярской думы. Понимая, что миром вопрос о разделе государства не решить, князь приказал арестовать главных своих противников – министра иностранных дел князя Патрикеева, двух его сыновей и зятя.