Валерий Киселёв - 245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 1-я

Перед отправкой я спрашивал солдат своей роты: «Поедешь?» Были такие, что отказались ехать. Убежал младший сержант Евгений Масловский. Потом оказалось, что он был неоднократно судим, в том числе за незаконный переход госграницы. Через два года мне пришло письмо от следователя с Дальнего Востока, требовал характеристику на Масловского. Его посадили, как дезертира.

Игорь Бабанин, старший помощник начальника штаба полка по кадрам и строевой части, старший лейтенант:

– С прибытием в полк солдат в штабе началась авральная работа. Всех надо принять, оформить, а их тысяча семьсот человек. Огромный объем работы по документам. Приходилось все это делать днем и ночью. Я диктую машинисткам, они печатают приказ на зачисление солдат в полк, это номер по порядку, должность, военно-учетная специальность, фамилия, имя, отчество, место рождения, призыва…

Все они хорошо одеты, в бронежилетах, чудо-богатыри! Но как солдаты, это были полные нули, ничего не знали. Заполняю учетно-послужной список, передо мной – механик-водитель БМП. Спрашиваю: «Сколько передач у БМП?» Я окончил Киевское танковое инженерное училище, в Германии служил командиром взвода ремонтной роты, потом помощником начальника бронетанковой службы полка, поэтому технику знал. У этого солдата глаза становятся круглыми, молчит. – «Ладно, вопрос попроще: сколько катков у БМП?» – «По-моему, пять». – «Вообще-то двенадцать…». Зато документы у всех таких механиков-водителей были в порядке. В военном билете, в учетно-послужной карте написано, что прошел учебку, имеет классность, да и печать стоит. Солдаты на Дальнем Востоке в то время – истопники или все время в наряде, какая там боевая учеба… – «Топил?», – спрашиваю, – «Топил» – «Чем?» – «Углем…»

Но потом помаленьку начинали их учить водить БМП, стрелять. Восемь часов разницы с Дальним Востоком, ночью солдаты ходили по казарме, не спали, а днем на занятиях, только команда «Перекур!» – на снег попадали, и спать. У них не было времени хотя бы адаптироваться к другому часовому поясу…

Солдаты писали на конвертах домой из Мулино: «Почтальон, доставить скорей письмо маме, меня отправляют в Чечню».

Евгений Ращупкин:

– Стал ездить с командирами рот принимать технику на батальон. Ее собирали со всей дивизии. Все системы машин проверяли, чтобы все работало. Техника была боеготовая, но по мелочи все равно что-нибудь вылазило: железо есть железо. Во время приемки техники познакомился с майором Юдиным, отбирали с ним лучшие машины. Вместе их перегоняли, пристреливали оружие. А холода стояли – ужас! Мне майор Юдин еще отдал свои теплые варежки – «А то руки не бережешь!».

Времени не было, чтобы поспать, когда с полигона приходил. Офицеров не хватало. Многие офицеры, кто приходил тогда в полк, друг друга не знали. Так они принимали дела, солдат. А новые солдаты – парни были нормальные, но необученные. Например, снайперу дали пять патронов выстрелить, вот ты и снайпер. Дали мне механиков-водителей – «Возьми, обучи!», но времени на это толком уже не было. Первое время некоторые солдаты еще не знали своего командира роты. Спросишь солдата: «Ты откуда?» – «Не знаю…» Памятки им писали, кто в какой роте, кто командир взвода. Потом пообтерлись, и сержанты их подгоняли, и сами соображали.

Хуршед Сулаймонов, командир 3-й мотострелковой роты, старший лейтенант:

– Технику готовили сами офицеры. Зам командующего 22-й армии по вооружению полковник Ершов в парке около месяца с нами технику готовил, ни минуты не давал расслабляться никому, даже себе. В Чечне я его с благодарностью вспоминал. С техникой у меня в роте особых проблем не было. С огромной благодарностью вспоминаю старшего техника роты старшего прапорщика Александра Дидыша, прикомандированного из понтонного полка из Владимира.

А вот по подготовке личного состава, стрелкового оружия и слаженности подразделений лучше и не говорить… Личный состав прибывал бортами военно-транспортной авиации из Дальневосточного военного округа. Солдаты были набраны из разных частей, не особо подготовленные, их обманули – говорили, что едут на учения в МВО. Эти ребята в дальнейшем показали себя достойно. Кто остался, не ударившись в бега, иногда удивляли. Война быстро учит. Потом и коллектив сформировался. Солдаты после первых боестолкновений и потерь взрослеют быстро, появляется ответственность, начинают понимать с полуслова. Без неприятностей, происшествий и даже преступлений не обошлось, но в основном я с большим уважением вспоминаю ребят, призванных из Приморья, с Сахалина, Амурской области, Хабаровского края, Забайкалья, Новосибирской области и Урала.

Игорь Ткаченко, старший офицер минометной батареи 1-го мотострелкового батальона, старший лейтенант:

– В целом солдаты были нормальными ребятами, и тогда я понимал, что с ними происходило. Настрой был тяжелый. Бойцы не без основания были озлобленны тем, что их обманули, что они оказались крайними, и мысль, что хуже уже не будет, позволяла им вести себя по отношению к установленному порядку крайне пофигистично. А так как этот порядок олицетворяли офицеры, то и отношение было соответствующее. Говорить о воинском коллективе, патриотизме, любви к Родине, уважении к ратному делу было просто неуместно. Все это придет позже, а до некоторых не дойдет и вовсе. Разными способами и различными методиками, не всегда поощряемыми педагогикой, мы со временем пришли к тому, что стали понимать друг друга.

Утром началось «боевое» слаживание, а по сути мы знакомились друг с другом и начинали обучение бойцов с нуля. В лучшем случае десять процентов (в абсолютных цифрах – пять человек) личного состава видели миномет, один даже держал в руках мину. И смех, и слезы… Сержанты просто аховые, нулевые, как командиры минометных расчетов, и минусовые, как младшие командиры.

Артиллерия – не пехота, в профессиональном плане необходимо иметь достаточно много знаний и отработанных навыков, которые невозможно получить за две-три недели. Для этого требуется время и, что не менее важно, желание обучаемого. И с тем и с другим проблемы: не было ни времени, ни желания. Если со временем мы ничего не могли сделать, то желание приходилось прививать, в том числе и насильственно, т.е. силой кулака и крепкого слова.

Николай Тимко, командир инженерно-саперной роты, капитан:

– Своих солдат в нашей роте было всего шесть человек, все контрактники. Взводные свои, хорошие, без опыта, но с военных училищ. Солдат прислали, и это был беспредел… Набирали к нам – кого попало. С дисциплиной были проблемы. Пошли пьянки, мордобой…