Валерий Киселёв - 245-й… Исповедь полка. Первая чеченская кампания. Книга 1-я

Были среди солдат и контрактники. Пообещали им большие деньги. Был в роте один мужик лет сорока, пьянь пьянью, и объясняли ему, что пить нельзя, и били, и к кровати привязывали… А потом ничего, справился с собой, нормально служил. В конце концов у нас слепилась чудесная рота, и это еще до отправки! А вот куда едут – воевать, на смерть – не осознавали. Профессиональная подготовка была – ноль полнейший. Никто ничего не умеет. День и ночь мы, офицеры, учили, гоняли, и сами что-то повторяли. И на практике, и на пальцах шли занятия, в том числе по разминированию.

Игорь Андронов, командир минометной батареи 2-го мотострелкового батальона, старший лейтенант:

– Прислали мне солдат, сказали, что батарея скомплектована – только командуй. Но когда начались боевые стрельбы, выяснилось, что номер расчета – солдат с незаконченным высшим образованием, а вычислитель, наоборот – даже среднюю школу не окончил. Но ведь ему надо было уметь считать. Понял, что нам сбагрили, кого не надо. Это была беда одна у всех командиров. Прислали нам даже пограничников. Снайпер, положенный по штату, был такой, что никогда не видел снайперской винтовки. Приходилось переводить солдат на должности, которым они больше соответствуют по своей подготовке. Солдаты все были очень разные. У меня в батарее был брат олимпийского чемпиона Алексея Урманова, здоровый парень, но как человек – слабохарактерный. Его все время чморили – он и спал в окопе, ел отдельно, в бане не мылся. В общем, сам себя запустил. Я боялся, что из-за него будет ЧП, и позже попросил медиков отправить его в госпиталь с последующим комиссованием из армии.

Дальневосточники все были хорошо подготовлены физически. Запомнился солдат, коряк, Нуутан, он занимался оленеводством: «Товарищ старший лейтенант, вернемся – я вашей жене привезу шубу из шкуры лисы-огневки». Саша Паршин, солдат, он меня на машине вывозил, когда меня ранило, обещал: «Дембельнусь, товарищ старший лейтенант, и я вам „Тойоту“ пригоню праворульку».

Как командир батареи, за такой короткий период боевого слаживания я не мог никого ничему научить, потому что меня в батарее не было: то вооружение получаешь, то снаряжение, и везде документы оформлять надо. А солдаты целыми днями в поле. Взводные до самой погрузки то и дело менялись. Наконец, командирами взводов поехали Витя Марченко, только что из училища, «пиджак» самый натуральный, Валерий Каблуков. Старшим офицером батареи был Сергей Дубасов, тоже из Твери, кадровый артиллерист. Командиром взвода управления был Сергей Шашков. Он умер после войны. Замполит батареи тоже был кадровый, присланный из Владимира.

У меня в батарее было четырнадцать грузовых машин, десять из них сняли с консервации. Минометы, девять, все новые. Боекомплект везли с собой, да и там получали. А когда в горы пошли, взяли два БК (боекомплект – авт.), и чтобы освободить под него место в машинах, пришлось выкидывать валенки, печки. Всегда старались брать больше боеприпасов, воды и пожрать.

Юрий Цуркан, командир 2-го мотострелкового батальона, майор:

– Командиров взводов в батальон привозили со всего округа. Мы привели лейтенантов в казарму, часов в шестнадцать, разместили, представили личному составу, – «Готовьтесь к занятиям» – стрельба или вождение, метание гранаты, а к 22-м часам уже нет никого. Просто уходили, и всё. Даже не отпрашивались. Потом еще привозили лейтенантов, и точно также уходили. Из каждой партии присылаемых в батальон командиров взводов оставались один-два.

Уже поехали, остановка, светофор, ждем, подъезжает машина, из нее выходят три-четыре полковника. Один из них представляется: «Мы из Генштаба. Лейтенанта Петечкина – ко мне… Он с вами не едет». Так и увезли.

В Чечне из батальона у меня уехал только один офицер, командир четвертой роты, ныне покойный. Служил с нами в Германии, в технике хорошо соображал. Его ребенку было полгода, заболел, очень просил дать отпуск, я знал, что мы постоим дней десять, и разрешил, он уехал и просто не вернулся. Родители его подключились, а когда мы вернулись из Чечни, он уже в военкомате работал. Остальные офицеры – это лучшие люди армии, без всякого преувеличения. Командир шестой роты Шашкин Петя такой был ответственный, что боялся уснуть, чуть с ума не сошел, приходилось его к кровати привязывать, чтобы поспал.

Николай Звягин, сначала ротным был, потом моим замом. Командиром гранатометного взвода был Сергей Хохлов, там же был сержант Земляк, дальневосточник, очень самостоятельный. Я его поставил на взвод. А Сергея – на роту. Саша Синякович, хороший был начальник штаба, воспитатель у меня был неплохой, из другого полка. Отличный был зам по тылу, из Подмосковья. Так как мы питались – никто в полку не питался. У меня зам по тылу был отличный, сам проявлял инициативу, ответственный, ему нравился наш коллектив, и он у нас прижился. А потом ему на замену пришел такой, что мог получить машину продуктов, и телевизор в деревне купить за продукты. А замполита в шестую роту, капитана, прислали под Старыми Атагами, так тот вообще со стакана не слазил. Однажды сел за руль пьяный и машину с боеприпасами перевернул. Он был репрессированный, его в наказание к нам в полк отправили. Потом его от нас убрали.

Медики в батальоне отличные были. Командир минометной батареи Игорь Андронов так себя поставил, что все дружно жили. Все в батарее делали хорошо и быстро. Вопросов не было к ним никогда. Радисты у нас были хорошие, два парня.

Начальник связи батальона пришел к нам из структуры, которая космосом занимается. Первый месяц у меня с ним не складывались отношения, чуть не дрались. Потом он свое дело освоил, и у меня была лучшая связь в полку. Ни у кого связи нет, а у меня есть, со всеми, и радио и проводная, у меня не было этой проблемы. Взвод связи был отличный, Синякович собрал, все ребята попались резвые, толковые, надежные. А отбирал их Синякович в полутьме, в клубе, когда привезли самолетом.

Я сам себе завидую, что у меня были такие хорошие офицеры. Хороший у нас был коллектив. Все плохое проходило, быстро забывалось.

Юрий Степаненко, зам. командира 2-го мотострелкового батальона по вооружению, майор:

– Мои однополчане здесь не сгущают краски, а даже не догущают. Все было страшнее…

Когда пришла директива на разворачивание полка, в нашем батальоне офицеров было всего человек десять-пятнадцать. Командиры рот были все, но замов у комбата только замполит и зам по вооружению. Замкомбата не было, начальника штаба не было. Взводных не было, солдат – три-четыре. Мы караульную службу даже не несли, еле-еле обеспечивали внутренний наряд. В казарме не только батальон, но сначала и весь полк размещался на одном этаже. Комбатом-два был майор Юрий Цуркан. Мы с ним дружили, оба побывали в «горячих точках», я – в Приднестровье, в 14-й армии, он – в Таджикистане, в 201-й дивизии. Отношения у нас были прекрасные. Он всегда со мной советовался.