Сергей Пациашвили - Крещение Новгорода

– Эй, христиане! Мы знаем, вы там, внутри. Сложите оружие и выходите. Мы знаем, что сегодня вы собирались воевать против нас. Хотели зайти с тылу. Но если вы сдадитесь, мы сохраним вам жизнь.

Костя сжал в руке кинжал. Они оказались в западне, их план провалился. Их предали, вероятнее всего, волхвы. Но Святослав? В это невозможно было поверить. Настоятель спустился с колокольни вниз.

– Я видел корабли на Волхове, – заговорил он, – наши, добрынинские. Они плывут, и их очень много. Господи, слава тебе!

– Странно, что Угоняй здесь, – заговорил Костя, – кто же будет биться с Добрыней? Неужели Чурила и Васька? Нет, быть такого не может, не будет Вася сражаться под началом Угоняя. Если ещё и он…. Вот что, братья. Мы должны продержаться здесь, во что бы то ни стало, продержаться, как можно дольше. Протянуть время.

– Куда уж дольше, Костя, пить охота, невмоготу уже.

– Выходи собака! – приказывал Угоняй, – а то сожгу вас вместе с вашим храмом.

– Не сожжёшь! – прокричал ему в ответ Костя, – пожарище на другие дома перекинется, полгорода сгорит из-за тебя.

– Ну, будь по-вашему, – отвечал Угоняй.

Костя вдруг проявил прежде невиданное для него упрямство и решил во что бы то ни стало не сдаваться в плен.

– Мы будем сражаться, будем биться, – говорил он своим братьям, – и многие из нас умрут. Если выйдем, попадём в окружение, и, если не будем сражаться, всё равно многих пленят. Нужно заставить их именно сражаться с нами, убивать и калечить нас. Пусть запачкаются в крови.

– Да ты никак с ума сошёл, Костя, – зароптали люди.

– Может, и сошёл, а, может, это на меня сошла благодать Божья. Только, братцы, смерти я теперь не боюсь. Я верю, что Бог не оставит нас в трудный миг, и, если увидит, как мы упорствуем, как умираем, но живыми не сдаёмся, он пошлёт нам спасение.

И все, кто были на тот момент в храме, вдруг перестали роптать и прониклись верой того, кто недавно узнал, что станет отцом, а уже сегодня приносил себя в жертву. Нет, они не сдадутся, они удивят своих врагов своей стойкостью, выставят свои страдания на показ, заставят стать палачами тех, кто собирается всего лишь их пленить. Пусть другие увидят их боль, их презрение к боли, к телу и всему мирскому, и тогда, даже если Добрыня проиграет, даже если Новгород не будет крещён, он всё равно станет христианским. А ополченцы Угоняя на время притихли, видимо, рассчитывая взять христиан измором. Но вскоре по стенам раздались стуки металлических инструментов. Настоятель в священном ужасе выглядывал наружу. Ополченцы Угоняя с молотами и топорами подступились к зданию храма Преображения и вытаскивали из него брёвна. Волхвы сейчас очень помогли бы христианам, но от них не было никаких вестей, да и вероятнее всего, они тоже были замешаны в том, что происходило у храма. И всё же Костя не терял надежды, что Бог придёт к ним на помощь. Вот с деревянным скрипом и дружным криком ополченцы вырвали первое бревно из храмовой стены. Новоторжанин с замиранием сердца смотрел на то, что происходит на Волхове. Корабли уже причаливали, и ратники уже заполнили побережье Славенского конца. Посадник Стоян с дружиной вышел вперёд и поклонился человеку в кольчуге и шлеме, фигурой напоминавшего воеводу Добрыню. Появились и люди в рясах, среди которых Костя лишь угадывал своих ночных гостей. Новгородское торжище быстро взяли в окружение, и всех, кто были там, принялись насильно обращать в христианскую веру. Костя на радостях перекрестился, но тут в Людином конце показалась какая-то вооружённая толпа. Мужики с топорами и дубинами заполнили всё противоположное побережье. Одни шли в простых одеяниях, другие – в кольчугах. Сомнений не было, что первые – это люди Чурилы, а вторые – люди Василия Буслаева. Неужели и он пошёл против истинной веры? Теперь уже Костя отчаялся, схватил себя за волосы и зарычал как дикий зверь. Благо, что никто не обратил на это внимание. В следующее мгновение Костя с кинжалами в руках направился к дыре в стене храма, которая разрослась уже до немалых размеров. Отсюда можно было увидеть Угоняя, восседающего на красивом жеребце, в кольчуге и шлеме, с копьём в руке.

– Сдавайтесь, – приказывал он, – нас почти поровну, но мы в кольчугах и вооружены лучше, вам не победить. Сложите оружие, и вам сохранят жизнь, даю слово тысяцкого.

– Будьте вы прокляты, – прокричал Костя, и, выбравшись из дыры наполовину, ударил одного из ополченцев кинжалом в живот. Кольчуга раненного окрасилась в цвет крови, он вскрикнул от боли и осел на земле. Костю тут же с десяток рук вытащили на улицу.

– Я обещал вам жизнь, – злобно заговорил Угоняй, – но для тебя пёс, я сделаю исключение.

– Господи помоги, – взмолился Костя. А меж тем ополченцы принялись его избивать и связывать руки вместе спереди. Когда с этим было покончено, другой конец верёвки привязали к конскому хвосту. А в следующий миг коня хлестнули плёткой, и он рванул с места. Костя тут же упал лицом в землю и почувствовал вкус крови на губах. Конь галопом побежал по городским улицам. Теперь кольчуга Кости, спрятанная под рубахой, ему очень пригодилась, она защищала его тело. Чего нельзя было сказать о лице, которое несчастный христианин силился укрыть от трения, но тщетно. Вскоре рот его был полон земли, а ухо превратилось в кровавое месиво. Угоняй в это время продолжил разбирать храм. Мастера действовали очень быстро, а христиане действовали согласно плану, сдаваясь в плен только раненными. А меж тем на реке Волхов разгорелась настоящая схватка. Братчина Чурилы подкатила странную деревянную машину, а другие мужички подтащили множество тяжёлых камней.

– Это ещё что за чудо? – удивился Василий.

Чурила самодовольно ощерился.

– Это, Вася, камнемёт. Угоняй пожаловал. Штука мощная. С ней мы достанем Добрыню с этого берега, и мост переходить не нужно будет.

Лицо Василия озарилось улыбкой.

– А дашь мне эту штуку попробовать.

– Конечно, шут, у нас их две.

И вторую машину отдали в распоряжение братчине Василия.

– Эй, Добрыня! – закричал он, – тебе привет от покойного Буслая.

Добрыня услышал его крик и повернулся. А затем огромный валун поднялся в воздух и рухнул в реку прямо возле берега. Дружинники на том берегу только расхохотались в ответ.

– Эх ты, дубина, – выругался Чурила, – дай покажу, как надо.

Его люди запустили валун в желоб, натянули канат, опустили. Камень зашиб сразу несколько человек, правда, некоторые из них оказались торговцы, крещёные только что, среди них даже какая-то женщина.

– Так держать! – радостно прокричал Чурила, – убирайтесь в свой Киев, собаки.

Теперь люди Добрыни разозлись не на шутку и, сомкнув щиты и выставив вперёд копья, пошли по Волхову мосту. Василий передал камнемёт в руки других, а сам взялся за свою палицу. В руках кузнеца она смотрелась словно игрушка, но было видно, что она чрезвычайно тяжела, и потому вид воина был очень грозен.