Сергей Пациашвили - Иерархия Щедрости в обществе и в природе

© Сергей Пациашвили, 2022

ISBN 978-5-0056-2036-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Страницы автора в социальных сетях.

Вконтакте: https://vk.com/id133593843

facebook: https://www.facebook.com/kiberdial/

Иерархия всегда подразумевает под собой принуждение, а принуждение так или иначе сопряжено с насилием. Отсюда вырастают сразу два популярных аргумента против иерархии: 1. Неприятно испытывать на себе насилие, боль причиняет дискомфорт, и для живого существа естественно избегать боли. 2. Иерархия создаёт социальное неравенство, что считается несправедливым, особенно если привилегии передаются по наследству. И всё-таки, оба этих популярных аргумента действуют только против одного типа иерархии, который можно назвать иерархией скупости и самосохранения, или, имплозивной иерархией (от фр. implosion, взрыв, направленный вовнутрь). В имплозивной иерархии статусы занимаются в соответствии с мерой присвоения. Те, кто больше присвоили себе капитала, будь то денежный капитал, административный (скажем – голоса на выборах), или даже духовный капитал (знания), а также больше технических средств или тяжёлого вооружения – те находятся на вершине. Все подобные иерархии отличаются обязательной взаимностью, отдача считается чем-то необходимым и основополагающим. Одно из проявлений такой обязательной взаимности – это субординация. Контроль осуществляется посредством системы поощрений и наказания, то есть, регулируется через две переменные: удовольствие и боль. Если присвоить удовольствию переменную 1, а боли – 0, то можно представить себе всю систему, как цифровой компьютер с двоичной системой, где на входе мы имеем систему единиц и нулей, а не выходе: некоторое действие. При этом внутреннее устройство особи никого не интересует, как в типичном бихевиоризме, здесь имеет значение только функция входа-выхода. В конечном итоге такую особь можно назвать адаптирующейся, а управлять ей можно только в условиях мнимого или фактического дефицита. Как в типичной системе дрессировки. Собака выполняет некоторое действие – получает еду, не выполняет – не получает. Очевидно, что при избытке еды и при твёрдом намерении особи покончить с собой, манипулировать ей будет уже невозможно.

В какой-то момент человеческой истории понятия иерархии и имплозивной иерархии стали считаться синонимами. Случилось это относительно недавно, когда на Западе стали отказываться от наследственных привилегий в пользу тех привилегий, что получаются посредством голосования и разнообразных процедур выборов. При этом изначально ни о какой демократии и никаком эгалитаризме речи не шло. Отцы-основатели американской демократии и даже лидеры французской революции вполне однозначно высказывались против демократии, но при этом источником легитимности считали непременно народ. Это можно назвать представительной олигархией, которая отличается от наследственной аристократии только тем, что привилегии теперь не наследуются, а получаются путём выборов. Сами американские и французские революционеры называли эту модель республикой, видимо, чтобы подчеркнуть связь с древнеримской республикой. Действительно, Римская республика до Нового времени была самым крупным государством, которое управлялось коллегиально, без монарха. Но это вовсе не означало, что в управлении страной принимало участие всё население страны. Нет, даже среди граждан женщины не участвовали в выборах, также как сыновья, которые ещё находились в зависимости от отца, а длиться такая зависимость могла хоть до среднего возраста сына. Это не говоря про прислугу у римлян, которую в Новое время окрестили рабами, а также про многочисленное негражданское население, которое присутствовало как в Риме, так и в провинциях. Получается, что выбирать высшую власть и быть избранными могли лишь жители итальянского региона, да и то долгое время не все, а только обитатели Римской области. И, тем не менее, здесь не было тирании, а единственной наследственной привилегией по праву присвоения обладали патриции, которые в какой-то момент утратили и эту свою наследственную привилегию. Деятели американской и французской революции взяли за основу именно такую модель управления. У тех, кто пришли к ним на смену, уже не вызывало сомнений, что Римская республика представляла собой нечто вроде Французской Республики или Соединённых Штатов Америки, то есть, имплозивную олигархию без права наследования статусов. Идея иерархии постепенно стала вымываться из новоевропейских республик, но чем больше вымывалась иерархия, тем больше становилось имплозии. Избирательные права получили женщины, бедняки, на политический процесс стали влиять всевозможные меньшинства. Безусловно, за 200 лет в Европе стало больше свободы и меньше элитаризма, но от этого стало только больше имплозии. Разумно предположить, что проблема была вовсе не в иерархии, а именно в имплозии.

Иерархия в первой европейской республике – в Риме, была устроена куда сложнее и при всей её строгости, базировалась вовсе не на имплозии, а на её противоположности – на эксплозии, от фр. explosion взрыв, направленный наружу. Статусы здесь зависели не от степени присвоения, а, наоборот, от – степени дарения. На вершине иерархии находился не тот, кто больше имеет, а тот, кто больше даёт. Это на порядок усложняет поведенческую стратегию индивидов и порождает увлекательную и полную благородства игру. В имплозивной иерархии действует бинарная логика: присвоение – 1, карьерный рост, утрата – 0, карьерное понижение. В эксплозивной иерархии присвоение – это может быть рост, а может быть понижение, также как утрата – это тоже может означать рост. Иными словами, иерархия щедрости исключает регулярную взаимность, взаимность теперь становится нерегулярной, от случая к случаю. Даже несокрушимые римские легионы нельзя назвать регулярной армией, ведь легион собирался только для участия в боевых действиях и защиты границы, а при отсутствии боевых действий легион распускался. Через 10 лет службы легионер получал статус ветерана, после чего автоматически получал земельный надел и соответствующие пошлинные льготы. Как правило, контракт для службы в легионе подписывался на 25 лет, но эта формальность лишь означала, что легионер время от времени должен являться на пункты сбора. Никто не мог заставить ветерана сражаться против его воли. По сути, это была не регулярная армия, а регулярное ополчение. Призывались в эти легионы только представители сословия граждан, то есть, той самой Римской области, коренные жители которой только и имели право избирать высшую власть и быть избранными. То есть, это была наследственная привилегия сословия граждан: рисковать своим телом и жизнью.