Виктор Хорошулин - Прусс и рыцарь. Покорение Ульмигании

Брат Ансельф подошёл к священнику, который с удовольствием уплетал лепёшку, в которую завернул кусок сыра.

– Святой отец, – спросил его рыцарь, – я всё время думаю, не тяжело ли тебе двигаться вместе с нами? Мы-то – люди привычные, наша жизнь – дорога, конь и сражения…

– Да, сын мой, – отец Георг сделал знак рыцарю присаживаться рядом. – Нам, служителям Господа, приходится претерпевать тяготы и простого христианина, и благородного рыцаря… Конечно, это нелегко, а кто сказал, что служение Ему, – священник поднял глаза вверх, – дело простое? – И перекрестился.

Брат Ансельф занял место подле отца Георга.

– А случись тебе, святой отец, применить оружие… Ты смог бы?

Тот помотал головой.

– Нет, сын мой. Моё оружие – слово Божье… Поверь, оно действует иногда крепче удара мечом… Зато могу утешить страждущего или умирающего… Вот, я вижу, тебя гнетут какие-то сомнения… Спрашивай, сын мой, я попробую рассеять их с Божьей помощью.

– Меня давно мучает вопрос… Почему люди говорят: «Благими намерениями вымощена дорога в ад?» Разве это не богохульство? Разве могут добрые намерения служить Сатане?

Отец Георг прожевал кусок лепёшки, и ответил, задумчиво глядя на языки пламени, старающиеся лизнуть его босую пятку:

– Как нам известно из Святого Писания, после своего грехопадения первые люди утратили былое достоинство, стали тленными и смертными…, – было видно, что священнику доставляет удовольствие беседовать на темы, в которых он был весьма сведущ. – В состоянии болезни оказались также божественные силы нашей души, а именно – ум, чувства и воля. Я бы сказал, что люди стали страстными и обратились на земное в бесконечном стремлении к обладанию…

Возле самого лица священника пропорхнула ночная бабочка. Где-то неподалёку заухала сова…

– Однако, – продолжал, поглаживая живот, отец Георг, – образ Божий в человеке хотя и помрачился, но не исчез совсем. Он проявляется в наличии разума, свободной воли и стремлении к любви, правде и истине. Но у человека, устремлённого к земному, эти благие намерения искажены до неузнаваемости. Вот поэтому первое, что сказал Иисус, выйдя из пустыни на проповедь, были слова: «Покайтесь!..» Для тех же, кто покаялся и смирился, благими намерениями вымощена дорога в Царство Небесное, потому что их намерения с этого момента соответствуют силам бессмертной души!

Костёр громко «похрустывал» сучьями. Отец Георг опасливо оглянулся.

– Вот что, сын мой. Хоть ваш начальник и запретил употреблять вино, у меня есть фляга. И я с тобой обязательно поделюсь рейнским, раз душа твоя требует просветления…

– Благодарю тебя, святой отец. Но мне и вправду нужно быть трезвым… Скажи-ка мне лучше: язычники, которые придут в лоно Святой католической Церкви, не будут ли испытывать «притеснения»? Ведь… как бы это выразить… Новобранцев всегда в чём-то ущемляют…

– Господь всех любит одинаково. И рад каждому новообращённому. Будешь соблюдать Его Заповеди – ждёт тебя Царствие Небесное, а нет – то готовься попасть в чистилище…

– М-да, – почесал затылок брат Ансельф. – А скажи-ка мне, святой отец, что такое чистилище и на какой срок попадают в него грешные души?

Ветер совсем стих. Угомонились и птицы, вдоволь наклевавшиеся перезрелых ягод… Висла тоже успокоилась и погрузилась в сон… Тихая, лунная ночь опустилась на землю пруссов. Из ближайшей палатки раздавался могучий храп брата Рудольфа фон Ломзе. Отец Георг устроился поудобнее на толстом бревне, и ответил:

– Католическая церковь, сын мой, учит, что чистилище – это не «место», там нет сроков. Это – состояние человека, который умирает в мире с Богом и людьми, но которому ещё требуется очищение, прежде чем он сможет узреть Господа лицом к лицу. – Отец Георг немного помолчал. – Так что, чистилище – это не наказание, а помощь. Человек сам наказывает себя, когда грехом и неверием закрывается от жизни вечной. Истинно сказано: «рай и ад мы носим в себе и забираем с собой в вечность…» А Бог желает спасти каждого человека до самого последнего момента. Но следует не забывать, что вместе со смертью истекает и время решений…

Наутро 21 июля отряд продолжил движение. И хоть новых нападений со стороны пруссов не последовало, все были уверены: они где-то рядом. По словам проводника, Матиаса, подмастерья местного кузнеца, крестоносцы шли по полю (52) Ширмис, что в волости кунигса Валитиса Упрямого, у которого в дружине очень много храбрых воинов.

До самого конца июля дни тоже выдались относительно спокойными. Казалось, что грозный кунигс смирился и позволил отряду крестоносцев беспрепятственно пройти по его земле к намеченной цели.

Но с началом августа пруссы снова дали о себе знать. 4 августа отряд брата Рудольфа вновь обстреляла большая группа лучников, было убито три кнехта и ранено два брата сарианта. 8 августа витингсы (53) Валитиса, числом не менее сотни, набросились на отряд. Завязалось нешуточное сражение. В этот день было пролито немало крови с той и с другой стороны. Отряд брата Рудольфа спасла выучка и постоянная готовность к бою. Крестоносцы моментально выстроились в боевой порядок, умело защищаясь от нападавших всадников. Битва длилась больше часа, казалось, что пруссы не намерены уступать поле боя. Погиб один из рыцарей, брат Людвиг фон Хохштейн, один за другим пали четыре брата сарианта, кнехты потеряли десять человек… И тут в бой вмешалась сама природа. Небо резко заволокло громадами грозовых туч, ударил гром, начался ливень… Сильный ветер и полосы дождя гнули густые заросли. Деревья тревожно шумели и стонали. Пруссы решили, что сам Перкуно вмешивается в их дела, и решили закончить сражение. Крестоносцам вновь была дана передышка, но никто не знал, сколько времени она продлится.

К середине августа отряд брата Рудольфа достиг дельты Вислы. Местность здесь была заболоченной, передвигаться по ней было крайне тяжело. В низинах чавкало под ногами. Стволы деревьев потемнели от влаги, опавшие листья набухли и осклизли. Ямки следов тут же заполнялись мутной жижей…

На очередном привале фон Брайден спросил братьев рыцарей:

– Есть ли смысл нам всем топать по болотам к заливу? Не лучше ли сесть в лодку и отправиться по реке?

– Пресвятая Дева! Ты прав, брат Рудольф! – воскликнул Ансельф. – На лодке можно за день проделать такой путь, который пешком мы не пройдём и за неделю…

– Но это опасно, брат Ансельф. У пруссов тоже есть лодки…, – заметил рассудительный фон Ломзе.

– Вот что, братья, – проговорил Рудольф. – Вы оба правы. Тот, кто пойдёт на лодке, сильно рискует… Но, я думаю, риск стоит того…, мы потеряли уже немало наших братьев, и потеряем ещё больше, добираясь до залива. Поэтому я предлагаю бросить жребий. Тот из нас, кому выпадет судьба, отправится на лодке с двумя-тремя кнехтами…